Том 4. Пьесы 1865-1867 - [28]

Бессудный. Так, сударь, так. Потчевать чем прикажете?

Миловидов. Кучеру стакан вина, да чтоб не откладывал, я скоро поеду. Гришке не давай (грозит пальцем), он еще молод. А мне пока ничего не надо. У меня свое есть.

Бессудный уходит, Гришка вносит две бутылки вина, закуску и ставит на стол; кладет на диван ковер и подушку, потом подает барину трубку и становится у двери.

Евгения. Забывать нас стали, Павлин Ипполитыч! Либо заспесивились, право заспесивились.

Миловидов. Какая спесь, Евгения Мироновна. Не то ты толкуешь.

Евгения. Вы нашей-то стряпни что-нибудь отведайте. Прикажите хоть грибков изжарить.

Миловидов(кивая головой). Ну жарьте, ступайте.

Евгения и Аннушка уходят.

Ну, видел?

Пыжиков. Видел.

Миловидов. Что скажешь?

Пыжиков. Красавица писаная.

Миловидов. Вот то-то же! Вот какой у меня характер; сразу врозь, и кончено дело.

Пыжиков. Да отчего же так?

Миловидов. Это уж я про то знаю. А как влюблен был! Тебе никогда сроду так не влюбиться! Да где тебе! Это невозможно!

Пыжиков. А ты почем знаешь?

Миловидов. Чего-с? Позвольте! Ты можешь влюбиться так, как я? Нет, уж это дудки!

Пыжиков. Напрасно вы так думаете. Отчего же это?

Миловидов. Оттого, что у тебя душа коротка, благородных чувств мало. Этак всякий бы… Ты вон дрянь какую-то куришь, сигарки дешевые. Уж коли ты мужчина, так кури трубку, хоть махорку, да трубку… Ну да что толковать! Во мне искра есть, а в тебе нет. Я лихой малый, душа нараспашку; кавалерист как есть; рубака, пьяница, а благородный человек; на ногу себе наступить не позволю.

Пыжиков. Ваше при вас и останется.

Миловидов. Да разумеется. (Подходит к Пыжи-кову и крепко берет его за руку.) Ты слушай, слушай! Вот как я ее любил: ты видишь, она простая девка, а я у ней руки целовал — руки целовал; как тебе это покажется! На коленях стоял перед нею! Каково это! А отчего я так влюбился? Оттого, что завлекся, вот отчего! Пойдем выпьем. (Подходят и пьют.) Ведь уж ты знаешь, какой я ходок, нечего сказывать? А тут вдруг осечка: встречаю такую девушку, что и подойти нельзя, держит себя строго. Фу ты пропасть! думаю. Вот диковина! В таком доме, а держит себя так, что и приступу нет. Я и с той стороны, и с другой, и подарки-то, и то, и се; Гибралтар, просто Гибралтар! Так я как завлекся, влюбился, как мальчишка. Жениться хотел! Вот ты и знай! (Подходит к столу и пьет рюмку вина.) Родные услыхали это, тетушки да бабушки, в ужас пришли; а мне черт с ними, я живу сам по себе. Начали они меня усовещивать, невест разных подставлять, чтоб разбить, баб на воду шептать заставляли да меня спрыскивали; одна тетка настоящего колдуна призывала, чтоб отворожить — ничего не действует. Вот она какая любовь-то была! А им беда! Им меня на барышне женить хочется. А я чепчиков видеть не могу. Чтоб в моем доме да завелись чепчики! Нет уж, этому не бывать! Мне барышню и посадить-то не на чем. У меня в гостиной седла да арапники, а вместо диванов сено насыпано да коврами покрыто. Не расставаться ж мне с моими порядками. Мне давай такую жену, чтоб она по моей дудочке плясала, а не я по ее. И что же, братец ты мой, при такой-то любви, услыхал я только одно слово, и как рукой сняло. Два дня походил дома из угла в угол, потужил и оборвал сразу.

Пыжиков. От кого ж ты услыхал это слово?

Миловидов. Ну уж это мое дело; только от верного человека.

Пыжиков. А с ней ты говорил об этом или нет?

Миловидов. С какой стати. Упрекать ее, что ли? Не мой характер. Я по-благородному, пренебрег, и кончено дело. В глаза ей показываю, что пренебрегаю, вот и все.

Пыжиков. Все же бы тебе объясниться с ней, может она и не виновата.

Миловидов. Как, еще объясняться! Что она, барышня, что ли? Девка простая, да стану я с ней объясняться! Много чести.

Пыжиков. Однако ты на коленях стоял, руки целовал.

Миловидов. То дурь была, а теперь я в полном разуме. Да и признаться тебе сказать, я женских слез не люблю. Пожалуй, еще разжалобит, старая-то блажь воротится, а этого теперь нельзя.

Пыжиков. Уж будто и нельзя?

Миловидов. Да, нельзя, потому что я благородный человек. Понимаешь ты это? Нечего и разговаривать. Да у меня теперь уж другое на уме. Такой сюжетец, что похлопотать стоит.

Пыжиков. А из каких?

Миловидов. Никогда не говорю, мое правило.

Пыжиков. Значит, ты уж совсем от Аннушки прочь?

Миловидов. Ну конечно.

Пыжиков. Так надо теперь за ней поволочиться.

Миловидов. Что-о?

Пыжиков. Поволочиться хочу за Аннушкой.

Миловидов. Ты? Я ничего не успел, а ты хочешь волочиться! Что ж, я хуже тебя? Э, брат, нет! Так ступай же к Гуляеву-то пешком.

Пыжиков. Как же пешком! Ведь ты меня хотел довезти.

Миловидов. Нет, пешком, пешком.

Пыжиков. Что ж это такое?

Миловидов. За подлости за твои.

Пыжиков. Какие же подлости? Ты, брат, не очень!

Миловидов. Такие же подлости, что ты очень много о себе думаешь!

Пыжиков. Да я шучу; ну право же, шучу.

Миловидов. То-то же «шучу»! Ну и я шучу. Эй! Где гитара моя?

Аннушка входит с гитарой.

Явление восьмое

Миловидов, Пыжиков, Аннушка и Гришка.

Аннушка. Вот вам гитара. Извольте!

Миловидов. Я сказал, чтоб мою гитару не смели трогать. Вот я ее домой увезу.

Аннушка. Ее никто и не трогал. Я играю иногда.