Том 4. Император Португальский. Возница. Предание о старом поместье. Перстень рыбака - [107]

— Подойди и помоги мне, — сказала она. Отчасти она сказала так из страха, отчасти оттого, что руки и ноги у нее были точно скованы. Без помощи какого-нибудь живого существа ей не обойтись. Он и впрямь подошел к ней, протиснувшись между гробом и стеной могилы. Он наклонился над ней, поднял ее из могилы и посадил на траву около ямы. Сама не сознавая, что делает, Ингрид обвила обеими руками его шею, положила голову ему на плечо и всхлипнула. Потом она и сама не понимала, как могла так поступить и почему нисколько его не испугалась. Наверное, тут была и радость из-за того, что подле нее живое существо, и благодарность за то, что он спас ее.

Великий Боже, что стало бы с нею, не случись тут этот человек! Это ведь он снял крышку с гроба и тем вернул ее к жизни. Она не знала, как все произошло, но не сомневалась в том, что это он, и никто иной, открыл гроб. А что было бы с нею, если бы он этого не сделал? Она очнулась бы, закрытая в черном гробу. Она стала бы стучать, взывать о помощи. Кто услышал бы ее, лежащую под землей на глубине шести футов? Ингрид не решалась даже додумать эту мысль, она лишь была полна благодарности за свое спасение. Ей нужно было кого-нибудь благодарить. Она должна была прислонить голову к чьему-нибудь плечу и плакать от благодарности.

И самым поразительным из всего, случившегося в этот день, было то, что далекарлиец не оттолкнул ее от себя. Но он не совсем ясно понимал, живая она или мертвая, и вместе с тем знал, что мертвым лучше не перечить. Однако при первой же возможности он высвободился от нее и спрыгнул назад в могилу. Он водворил крышку обратно на гроб, вставил винты и крепко завинтил их, так же, как было раньше. Теперь гроб снова будет вести себя тихо и к скрипке вернутся спокойствие и способность играть свои мелодии.

Тем временем Ингрид, сидя на траве, пыталась осознать свое положение. Она бросила взгляд в сторону церкви и увидела на церковном холме лошадей и повозки. Она начала понимать происходящее. Сегодня воскресный день, утром совершили обряд ее похорон, и теперь все находятся в церкви.

Ингрид охватил жуткий страх. Богослужение скоро кончится, народ явится сюда и увидит ее. А на ней нет ничего, кроме савана. Она в буквальном смысле голая и босая. Господи, спаси и сохрани, какая уйма народу явится сюда и застанет ее в таком виде! Этого они никогда не забудут. Она будет опозорена на всю жизнь.

Она стала думать, где же ей раздобыть одежду. В первую минуту ей пришло в голову набросить на себя тулуп далекарлийца, но потом она поняла, что от этого вид у нее будет не лучше.

Она обернулась к дурачку, который все еще возился с крышкой гроба.

— Послушай! — сказала она. — Позволь мне залезть в твой мешок.

В тот же миг она очутилась около большого мешка, набитого товаром для торговли, и начала освобождать его.

— Голубчик, иди сюда, помоги мне!

Ей не пришлось просить его дважды.

Увидев, что девушка трогает его мешок, он тотчас же выбрался из могилы.

— Ты зачем мой мешок трогаешь? — с угрозой в голосе сказал он.

Но Ингрид не обратила внимания на его грозный тон. Для нее он все еще был лучшим другом.

— Ох, голубчик, миленький, — повторила она. — Помоги мне! Я не хочу, чтобы люди увидели меня тут. Выложи куда-нибудь свои товары, посади меня в мешок и отнеси домой! Пожалуйста, прошу тебя! Я из пасторской усадьбы, это совсем близко отсюда. Ты ведь знаешь, где она.

Далекарлиец стоял, тупо уставившись на нее. Она даже не знала, понял ли он хоть слово из того, что она говорила.

Она повторила свою просьбу, но он и не собирался выполнять ее.

Она начала снова вынимать вещи из мешка. Тогда он топнул ногой и рывком потянул мешок к себе.

Господи, что ей сделать, чтобы он послушался ее?

Рядом с ней на траве лежали скрипка и смычок. Она подняла их, сама не зная зачем. Наверное, потому, что она выросла в семье скрипача и не могла видеть, как инструмент валяется на земле.

Как только она взяла скрипку, далекарлиец выпустил мешок, подошел к ней и вырвал скрипку у нее из рук.

Он пришел в ярость, оттого что она посмела тронуть его скрипку. Вид его был страшен.

Святой Боже, что бы ей такое придумать, чтобы исчезнуть отсюда до того, как прихожане выйдут из церкви?

Она стала обещать помешанному всякие блага, как обычно обещают детям, когда хотят от них послушания.

— Я скажу отцу, чтобы он купил у тебя целую дюжину кос. Я запру всех собак, когда ты придешь в пасторскую усадьбу. Я попрошу мать, и она даст тебе много-много еды.

Похоже, все это не действовало на помешанного, и не видно было, что он собирается уступить ей. Она вспомнила о скрипке и в полном отчаянье пообещала:

— Если ты отнесешь меня в пасторскую усадьбу, я сыграю для тебя на скрипке.

Вот! На лице его появилась улыбка. Так вот чего ему хочется!

— Я буду играть для тебя весь день, я буду играть, сколько захочешь.

— А ты научишь скрипку новым мелодиям? — спросил он.

— Конечно!

Ингрид была одновременно удивлена и обескуражена. Он схватил мешок и рванул его на себя. Потом он поволок его через поросшие сорняком могилы, и полынь вместе с другими травами приминались под ним, как под катком.