Том 4. Драматические произведения - [26]
Поэт
Она и так не в духе. Что же нам делать? Разве подобрать, господа?
Писатель
Подбирайте сами.
Поэт разыскивает щетку и начинает мести.
Другой писатель
Он выметает сор из храма…
Художник зарисовывает прилежно метущего поэта в альбом. Музыканты мурлыкают что-то, обнявшись. Все стараются принять непринужденные позы. Открывается дверь, и порывисто входит Фаина. Между бровями у нее — гневная складка. Она останавливается среди комнаты, швырнув в угол бич. Все вскакивают.
Фаина
Что это за люди? Я велела не принимать.
Писатель(подобострастно)
Писатели, художники, поэты осмеливаются тревожить вас…
Фаина(гневно)
Писатели? Художники? Поэты? — Вон!
Писатель
Но, лучезарная…
Фаина(топает ногой)
Вон.
Вся компания, согнув спины, неловко выползает в дверь.
Фаина
Старуха! Туши огни.
Она садится в кресло перед большим зеркалом. Сбоку, из маленькой двери, выходит старая старуха и тушит огни, оставляя только один — над зеркалом.
Старуха
Хаить будут тебя, дитятко, хаить будут…
Фаина
А, ну их! Пусть хают. Очень надо. — Ох, устала я, старуха… Так устала… Не глядеть бы глазам моим… Расчесывай волосы. Рассказывай сказки.
Старуха(расчесывая темные волосы Фаины, рассказывает привычно дребезжащую сказку)
«Как с далекого синего моря выплывала белая лебедка с девичьим ликом. Выплывала она из терема по вечерней заре, в кудри черные жемчуга впутаны, крылья белые, как пожар, горят»…
Фаина
Дальше. Про лебедь я знаю.
Старуха
«Как из дальней пристани выбегали корабли, тридцать три острогрудых корабля. Как на первом корабле — добрый молодец, и стоит он под ветрилом шахматным»…
Фаина
Под шахматным ветрилом? Вот это я люблю.
Старуха
«На черных кудрях — шапочка заморская, а на статных плечах — кафтан расписной. Щеки румяные, а губы — что малина»…
Фаина
Ну, кончай скорее.
Старуха
«Как завидел добрый молодец лебедь белую, загорелся весь. Говорит он белой лебеди: а и станешь ли, лебедь белая, молодой женой добру молодцу? Как сказалось, так и сделалось»…
Фаина(разочарованно)
Так и сделалось?
Старуха
«…Так и сделалось. Обернулась лебедь белая — чудной девицей — раскрасавицей, ни дать ни взять — Фаина прекрасная. А и взял он ее за белы руки»…
Фаина
Ах…
Старуха
«…И увез он ее за море, и поставил ей терем среди бела вишенья, и постлал ей перину пуховую»…
Фаина
Молчи, старуха. Не знаешь новых сказок, так молчи.
Фаина опускается в кресле и бледнеет. Лицо у нее теперь простое, почти — детское: лицо прекрасной женщины, которая устала и не хочет нравиться.
Тихо, никем не замеченный, входит Герман с кровавой полосой на щеке. Он останавливается в самом темном углу, смотрит на Фаину сзади и слабо отражается в зеркале. Но зеркало заслонено старухой, и Фаина не видит Германа.
Фаина
Рассказала бы сама, да словами сказать не умею. А хорошая сказка: как весна была, ветер плакал, а молодица на берегу ждала… И плывет к ней на льдине такой светлый… так и горит весь, так и сияет… будто сам Иисус Христос… Только вот — слов не подобрать… (Задумывается.) Верно, скучают без меня парни… А мне их не надо. Никого мне не надо. Стояла над рекой, да ждала… Люблю я свою реку, старуха…
Старуха
Река хорошая, полноводная…
Фаина(смотрит в зеркало)
Давай погадаем, как, бывало, гадала на Святках, — не увижу ли в зеркале жениха? Только у меня тогда такого зеркала не было… Нет, не вижу… Отойди, старуха: тебя только и вижу за собой. Какая ты старая, сморщенная…
Старуха(отходит)
Старая, дитятко, старая…
Фаина(всматривается)
Не обмани, зеркало: кого увижу, тот и будет жених. (Вскрикивает.) Господи!
Старуха
Что ты, дитятко?
Фаина
Вот страшно, родная, вот страшно…
Старуха
Что ты, что ты, господь с тобой…
Фаина
Смотри, старуха: видишь, какой стоит? На щеке — черная полоса. С нами крестная сила! Не хочу такого!.. Не хочу!.. (Герман делает шаг вперед.) Смотри, идет, идет… Ах, вот что! (Ее глаза загораются гневом; она оборачивается.) Кто тебя впустил?
Герман
Сам пришел.
Фаина
Как же ты посмел?
Герман
Хочу смотреть на тебя.
Фаина
Хочешь — ударю еще?
Герман
Бей.
Фаина(встает)
Вот какой ты? Кто же ты такой?
Герман
Человек.
Фаина
Человек? В первый раз слышу. — У тебя лицо в крови.
Герман
У меня — сердце в крови.
Фаина
Так ты — человек? Хорошо, посмотрим. (Она берет его за руку и с минуту пристально смотрит ему в глаза; он выдерживает взгляд этих огромных, безумных и втайне печальных глаз.) Влюбился? А если мне с тобой скучно станет?
Герман
Скучно станет — прогонишь. — Я много понял. Тут все только и начинается. С тех пор, как ты ударила меня бичом.
Фаина(с улыбкой)
Что начинается-то? Как влюбился… а за что? Я своего лица не люблю: видишь, какая я усталая, бледная. В меня только издали влюбляются. — А подойдут, и сейчас прочь отойдут. Да разве в меня можно влюбиться? Я — случайная.
Герман
Ты — вечная. Как звезда.
Фаина(смеется)
Как звезда. Звезда падучая… Ну, прости, что я тебя ударила… иди…
Герман
Куда я пойду?
Фаина задумалась. Герман отходит к двери.
Фаина
Куда ты?
Герман
Ты велела уйти.
Фаина(встает)
А может быть, я все неправду сказала! Ты думаешь, правда, я не люблю своего лица? Думаешь, мало мне руки целовали? Миллион раз. Только я — не хочу. Мне надо просто, ласково. Как молитва. Никто не достоин!
В январе 1918 года А. Блок создает самую знаменитую свою поэму — создает за несколько дней, в едином вдохновенном порыве. Обычно требовательный к себе, он, оценивая свое творение, пишет: “Сегодня я гений”. Напечатанная в феврале поэма вызвала бурные и противоречивые отклики. Многое в ней казалось неприемлемым собратьям по литературе. Но, несмотря на это, поэма Блока по праву заняла свое место в истории русской литературы, В “Двенадцати” Блок запечатлел образ той революции, в которую он верил, которая открылась ему в заревах пожаров, в метелях, в дыхании России.
Автобиография написана Блоком для издания «Русская литература XX века» под редакцией В А. Венгерова (т. 2, М., 1915).
«Торговая площадь с домом градоначальника в центре города. Утро. Некрасивые и мрачные фасады довольно высоких домов с плотно закрытыми дверьми. Окон на улицу почти нет, видно только несколько окон в верхних этажах. К стенам прислонены лавочки, крытые камышом. Площадь начинает понемногу наполняться народом. У главных ворот дома градоначальника, которых помещается в низкой зубчатой стене под акацией, сидит домоправитель Хамоизит, длинный и тощий. Он не совсем пришел в себя с похмелья и мурлычет песню: „Пей, пей, подноси, пей, пей, подноси“…».
«Самые живые, самые чуткие дети нашего века поражены болезнью, незнакомой телесным и духовным врачам. Эта болезнь – сродни душевным недугам и может быть названа «иронией». Ее проявления – приступы изнурительного смеха, который начинается с дьявольски-издевательской, провокаторской улыбки, кончается – буйством и кощунством».
Настоящее собрание сочинений А. Блока в восьми томах является наиболее полным из всех ранее выходивших. Задача его — представить все разделы обширного литературного наследия поэта, — не только его художественные произведения (лирику, поэмы, драматургию), но также литературную критику и публицистику, дневники и записные книжки, письма.В пятый том собрания сочинений вошли очерки, статьи, речи, рецензии, отчеты, заявления и письма в редакцию, ответы на анкеты, приложения.http://ruslit.traumlibrary.net.
«Наша память хранит с малолетства веселое имя: Пушкин. Это имя, этот звук наполняет собою многие дни нашей жизни. Сумрачные имена императоров, полководцев, изобретателей орудий убийства, мучителей и мучеников жизни. И рядом с ними – это легкое имя: Пушкин…».
Настоящее собрание сочинений А. Блока в восьми томах является наиболее полным из всех ранее выходивших. Задача его — представить все разделы обширного литературного наследия поэта, — не только его художественные произведения (лирику, поэмы, драматургию), но также литературную критику и публицистику, дневники и записные книжки, письма.В седьмой том собрания сочинений вошли дневники 1901–1921 годов и приложения.http://ruslit.traumlibrary.net.
Настоящее собрание сочинений А. Блока в восьми томах является наиболее полным из всех ранее выходивших. Задача его — представить все разделы обширного литературного наследия поэта, — не только его художественные произведения (лирику, поэмы, драматургию), но также литературную критику и публицистику, дневники и записные книжки, письма.Во второй том собрания сочинений вошла Вторая книга стихотворений (1904–1908), стихотворения, не вошедшие в основное собрание 1904–1908 годов и стихотворные переводы.http://ruslit.traumlibrary.net.
Настоящее собрание сочинений А. Блока в восьми томах является наиболее полным из всех ранее выходивших. Задача его — представить все разделы обширного литературного наследия поэта, — не только его художественные произведения (лирику, поэмы, драматургию), но также литературную критику и публицистику, дневники и записные книжки, письма.В шестой том собрания сочинений вошла проза, «Последние дни императорской власти», статьи и рецензии для репертуарной секции театрального отдела наркомпроса, отзывы о поэтах, статьи и речи для большого драматического театра, «Исторические картины», выступления в союзе поэтов, приложения.http://ruslit.traumlibrary.net.
Настоящее собрание сочинений А. Блока в восьми томах является наиболее полным из всех ранее выходивших. Задача его — представить все разделы обширного литературного наследия поэта, — не только его художественные произведения (лирику, поэмы, драматургию), но также литературную критику и публицистику, дневники и записные книжки, письма.В первый том собрания сочинений вошла Первая книга стихотворений (1898–1904) и стихотворения, не вошедшие в основное собрание (1897–1903 гг.)http://ruslit.traumlibrary.net.