Том 3. Восхождения. Змеиные очи - [3]

В ясных улицах так пусто,

  Так мертво.

Не слыхать шагов, ни хруста,

  Ничего.

Землю нюхая в тревоге,

  Жду я бед.

Слабо пахнет по дороге

  Чей-то след.

Никого нигде не будит

  Быстрый шаг.

Жданный путник, кто ж он будет, –

  Друг иль враг?

Под холодною луною

  Я одна.

Нет, невмочь мне, – я завою

  У окна.

Высока луна Господня,

  Высока.

Грусть томит меня сегодня

  И тоска.

Просыпайтесь, нарушайте

  Тишину.

Сестры, сестры! войте, лайте

  На луну!

«В тихий вечер, на распутьи двух дорог…»

В тихий вечер, на распутьи двух дорог

Я колдунью молодую подстерёг,

И во имя всех проклятых вражьих сил

У колдуньи талисмана я просил.

Предо мной она стояла, чуть жива,

И шептала чародейные слова,

И искала талисмана в тихой мгле,

И нашла багряный камень на земле,

И сказала: «Этот камень ты возьмёшь,–

С ним не бойся, – не захочешь, не умрёшь.

Этот камень всё на шее ты носи,

И другого талисмана не проси.

Не для счастья, иль удачи, иль венца, –

Только жить, всё жить ты будешь без конца.

Станет скучно, – ты верёвку оборвёшь,

Бросишь камень, станешь волен, и умрёшь».

«Я сжечь её хотел, колдунью злую…»

Я сжечь её хотел, колдунью злую.

Но у неё нашлись проклятые слова, –

Я увидал её опять живую, –

Вся в пламени и в искрах голова.

И говорит она: «Я не сгорела, –

Восстановил огонь мою красу.

Огнём упитанное тело

Я от костра к волше́бству унесу.

Перебегая, гаснет пламя в складках

Моих магических одежд.

Безумен ты! В моих загадках

Ты не найдёшь своих надежд».

«В лесу живет проказник неуёмный…»

В лесу живет проказник неуёмный,

    Малютка Зой.

Насмешливый, он прячется в укромной

    Глуши лесной.

На нём надет кафтанишко, плетённый

    Из трав лесных,

По ветру кудри вьются, и зелёный

    Колпак на них.

На молвь людей он любит откликаться

    В тиши лесной,

Но им в глаза не смеет показаться

    Малютка Зой.

«Я уведу тебя далёко…»

Я уведу тебя далёко

От шумных, тесных городов.

Где в многолюдстве одиноко,

Где рабство низменных трудов.

Уйдём к долине безмятежной

На берега пустынных вод.

Когда свершится неизбежный

Звезды таинственный восход.

И там, на берегу потока,

Под лёгкий лепет камыша,

От тёмной суеты далёко,

Прохладой свежею дыша,

Там, на путях очарованья

В безмолвный час поймёшь и ты

Неотразимые призванья

Миры объемлющей мечты.

«Где безбрежный океан…»

Где безбрежный океан,

Где одни лишь плещут волны,

Где не ходят чёлны, –

Там есть фея Кисиман.

На волнах она лежит,

Нежась и качаясь,

Плещет, блещет, говорит, –

С нею фея Атимаис.

Атимаис, Кисиман –

Две лазоревые феи.

Их ласкает океан.

Эти феи – ворожеи.

К берегам несёт волну,

Колыхаясь, забавляясь,

Ворожащая луну

Злая фея Атимаис.

Пенит гневный океан,

Кораблям ломая донья,

Злая фея Кисиман,

Ворожащая спросонья.

Злые феи – две сестры –

Притворяться не умеют.

Бойся в море злой поры,

Если обе чары деют.

«Цветёт весёлый сад…»

Цветёт весёлый сад

В безмолвии ограды.

Увидеть нежный взгляд

Кусты и птицы рады.

С высокого крыльца

Походкою царицы

Несёт она зарницы

Над розами лица.

Как сказка голубая,

Ушла от ярких в тень,

Рукою нагибая

Коварную сирень.

Сиреневые сказки

Понятней, чем слова.

Кружится голова,

И руки жаждут ласки.

Она идёт в поля,

Шумят её одежды.

Угретая земля

Цветёт в лучах надежды,

И зелень влажных трав

Под жгучей лаской змия, –

О сладости благие

Развеянных отрав!

Идёт к реке весёлой,

По мягким берегам.

Развейся, зной тяжёлый,

По долам, по лугам!

Истома грёз и лени

В одеждах на песке,

И тихий смех в реке,

Лобзающей колени.

Но только злой дракон

На тело смотрит сонный,

А где же, где же он,

Желанный и влюблённый?

Опять идти одной,

Закутанной в одежды,

Сквозь яркие надежды

В истомный, томный зной.

«Луны безгрешное сиянье…»

Луны безгрешное сиянье,

Бесстрастный сон немых дубрав,

И в поле мглистом волхвованье,

  Шептанье трав…

Сошлись полночные дороги.

На перекрёстке я опять, –

Но к вам ли, демоны и боги,

  Хочу воззвать?

Под непорочною луною

Внимая чуткой тишине,

Всё, что предстало предо мною,

  Зову ко мне.

Мелькает белая рубаха, –

И по траве, как снег бледна,

Дрожа от радостного страха,

  Идёт она.

Я не хочу её объятий,

Я ненавижу прелесть жён,

Я властью неземных заклятий

  Заворожён.

Но говорит мне ведьма: «Снова

Вещаю тайну бытия.

И нет и не было Иного, –

  Но я – Твоя.

Сгорали демоны и боги,

Но я с Тобой всегда была

Там, где встречались две дороги

  Добра и зла».

Упала белая рубаха,

И предо мной, обнажена,

Дрожа от страсти и от страха,

  Стоит она.

«Наряд зелёный не идёт…»

Наряд зелёный не идёт, –

Весенний цвет, – к моей печали.

Ареной горя и забот

Меня всё те же кони мчали,

От ожиданий голубых

К моим отчаяниям белым,

От расцветаний молодых

К плодам увядшим, но не зрелым.

Бег прерывался только там,

Где всё томится в свете жёлтом,

Где беды зреют по полям,

А счастье за надёжным болтом.

Гляжу, – ристалища вдруг нет, –

Стоит чертог передо мною,

А в нём и музыка, и свет,

И люди движутся толпою.

Печаль моя в нём расцвела, –

Ей платье жёлтое пристало, –

Она, роскошна и светла,

Царицей в том чертоге стала.

На бале были чудеса!

В груди моей кипели силы, –

Печали яркая краса

Ласкала ласкою могилы.

Но не устал возница мой,

Ещё мерцает даль за далью,

И мы опять летим домой

С моей венчанною печалью.

Опять рядиться надо ей,

На выбор, – всех цветов наряды.

Наряд зелёный всех больней, –

Ему все счастливы и рады…