Том 3. Восхождения. Змеиные очи - [13]

Не поклоняюсь я иному,

Ни богу доброму, ни злому,

Но и не спорю тщетно с ним:

Творцу ль сердиться на созданья?

Огню ль в минуту угасанья

Роптать на пепел и на дым?

Всё благо, – только это тело

В грехах и в злобе закоснело,

Но есть могила для него, –

И смерть бесстрастно я прославлю,

И так же всё легко поправлю,

Как создал всё из ничего.

«Преодолел я дикий холод…»

Преодолел я дикий холод

Земных страданий и невзгод,

И снова непорочно молод,

Как в первозданный майский год.

Вернувшись к ясному смиренью,

Чужие лики вновь люблю,

И снова радуюсь творенью,

И всё цветущее хвалю.

Привет вам, небеса и воды,

Земля, движенье и следы,

И краткий, сладкий миг свободы,

И неустанные труды.

«Огонь, пылающий в крови моей…»

Огонь, пылающий в крови моей,

Меня не утомил.

Ещё я жду, – каких-то новых дней,

Восстановленья сил.

Спешу забыть все виденные сны,

И только сохранить

Привычку к снам, – полуночной весны

Пылающую нить.

Всё тихое опять окрест меня,

И солнце и луна, –

Но сладкого, безумного огня

Душа моя полна.

«Все были сказаны давно…»

Все были сказаны давно

Заветы сладостной свободы, –

И прежде претворялись воды

В животворящее вино.

Припомни брак еврейский в Кане,

И чудо первое Христа, –

И омочи свои уста

Водою, налитой в стакане.

И если верный ученик

В тебе воскреснет, – ток прозрачный

Рассеет сон неволи мрачной,

Ты станешь светел и велик.

Что было светлою водою,

То сердцем в кровь претворено.

Какое крепкое вино!

Какою бьёт оно струёю!

«От курослепов на полях…»

От курослепов на полях

До ярко-знойного светила

В движеньях, звуках и цветах

Царит зиждительная сила.

Как мне не чувствовать её

И по холмам, и по оврагам!

Земное бытие моё

Она венчает злом и благом.

Волной в ручье моём звеня,

Лаская радостное тело,

Она несёт, несёт меня,

Её стремленьям нет предела.

Проснулся день, ликует твердь,

В лесу подружку птица кличет.

О, сила дивная, и смерть

Твоих причуд не ограничит!

«Яркой одет багряницей…»

Яркой одет багряницей,

Гладко власы расчесав,

Тихо идёт он с цевницей

Между увлаженных трав.

Очи отверстые кротки,

Как у невинных невест,

И на руке его чётки,

И на груди его крест.

Шествует тихо в зелёном

Благоуханном саду.

Чёрным одетый хитоном,

Робко за ним я иду.

«Целуйте руки…»

Целуйте руки

У нежных дев,

Широкий плащ разлуки

На них надев.

Целуйте плечи

У милых жён, –

Покой блаженной встречи

Им возведён.

Целуйте ноги

У матерей, –

Над ними бич тревоги

За их детей.

«Не поверь лукавой лжи…»

Не поверь лукавой лжи,

Не тужи, не ворожи,

  Покоряйся.

Что пропапо, не вернёшь,

Ждёшь чего, то, верно, ложь,

  Не прельщайся.

Краток праздник бытия.

Жизнь твоя и не твоя, –

  Наслаждайся.

«Твоя душа – кристалл, дрожащий…»

Твоя душа – кристалл, дрожащий

В очарованьи светлых струй,

Но что ей в жизни предстоящей?

Блесни, исчезни, очаруй!

В очарованиях бессилен

Горящий неизменно здесь.

Наш дольний воздух смрадно пылен,

Душе мила иная весь.

«Не люблю, не обольщаюсь…»

Не люблю, не обольщаюсь,

Не привязываюсь к ним,

К этим горько-преходящим

Наслаждениям земным.

Как ребёнок развлекаюсь

Мимолётною игрой,

И доволен настоящим, –

Полднем радостным и тьмой.

«Если невольно…»

  Если невольно

Слёзы польются из глаз, –

В небо гляжу богомольно

  В полуночный час.

  Слёзы печали

Звёзд не затмят ни на миг.

Ясные звёздные дали

  Я сердцем постиг.

«Слышу голос милой…»

Слышу голос милой,

Вижу милый лик.

Не моей ли силой

Милый лик возник?

Разве есть иное?

В тишине долин

Мы с тобой не двое, –

Я с тобой один.

Мне ль цветком измятым

К нежной груди льнуть!

Сладким ароматом

Мне, как прежде, будь.

«Я дорогой невинной и смелою…»

Я дорогой невинной и смелою

Прохожу, ничего не тая.

Что хочу, то могу, то и делаю, –

  Вот свобода моя.

Научитесь хотенью упорному,

Наберитесь ликующих сил,

Чтоб зовущий к пристанищу чёрному

  Вас косой не скосил, –

И поверьте великим вещаниям,

Что свобода не ведает зла,

Что она только ясным желаниям

  Силу жизни дала.

«Я подарю тебе рубин…»

Я подарю тебе рубин, –

В нём кровь горит в моём огне.

Когда останешься один,

Рубин напомнит обо мне.

В нём кристаллический огонь

И металлическая кровь, –

Он тихо ляжет на ладонь

И обо мне напомнит вновь.

Весь окровавленный кристалл

Горит неведомым огнём.

Я сам его зачаровал

Безмолвным, неподвижным сном.

Не говорит он о любви,

И не любовь в его огне, –

В его пылающей крови

Ты вспомнишь, вспомнишь обо Мне.

«Своеволием рока…»

  Своеволием рока

Мы на разных путях бытия,–

  Я – печальное око,

Ты – весёлая резвость ручья;

  Я – томление злое,

Ты – прохладная влага в полях,

  Мы воистину двое,

Мы на разных, далеких путях.

  Но в безмолвии ночи,

К единению думы склоня,

  Ты закрой свои очи,

Позабудь наваждения дня,–

  И в блаженном молчаньи

Ты постигнешь закон бытия,–

  Всё едино в созданьи,

Где сознанью возникнуть, там Я.

«Околдовал я всю природу…»

Околдовал я всю природу,

И оковал я каждый миг.

Какую страшную свободу

Я, чародействуя, постиг!

И развернулась без предела

Моя предвечная вина,

И далеко простёрлось тело,

И так разверзлась глубина!

Воззвав к первоначальной силе,

Я бросил вызов небесам,

Но мне светила возвестили,

Что я природу создал сам.

«В последнем свете злого дня…»

В последнем свете злого дня,

В паденьи сил, в затменьи Бога,

Перед тобой Моя дорога.

Приди ко Мне, люби Меня.

В мирах всё призрачно и тленно,

Но вот Я заповедь даю,