Том 3. Стихотворения и поэмы 1907–1921 - [62]

Шрифт
Интервал

Слезы легче проливать!

«Утром шлю тебе фиалки…»

Утром шлю тебе фиалки,
В роще сорванные рано;
Для тебя срываю розы
В час вечернего тумана.
Ты поймешь, конечно, эту
Аллегорию цветную?
Оставайся днем мне верной
И люби порой ночною.

«Цветут желанья нежно…»

Цветут желанья нежно
И блекнут они в груди,
И вновь цветут и блекнут
А там и в гроб иди.
И всё это очень мешает
Веселью и любви;
Умен я и так остроумен,
А сердце мое в крови.[21]

«Протянулось надо мною…»

Протянулось надо мною
Небо, точно старец хилый —
Красноглазый, с бородою
Поседелых туч, унылый.
Только он на землю глянет,
Цвет весенний отцветает,
Даже песня в сердце вянет,
Даже радость умирает.

«Застыло сердце в скуке безотрадной…»

Застыло сердце в скуке безотрадной,
В холодный мир вступаю, как чужой,
В исходе осень, и туманной мглой
Окутан край окрестный неприглядный.
И ветер, воя, вьет с тоскою жадной
И покрасневших листьев крутит рой, —
Вздыхает лес, дымится луг нагой,
К тому же, дождик — беспощадный.

«Небо, как всегда, невзрачно!..»

Небо, как всегда, невзрачно!
Город — всё в нем, как и было!
Он глядится в Эльбу — мрачно,
Обыденно и уныло.
Все носы, как прежде, длинны
И сморкаются тоскливо;
Гнут ханжи всё так же спины,
Или чванятся спесиво.
Юг прекрасный! Я тоскую
По богам твоим, по свету,
Наблюдая мразь людскую,
Да еще в погоду эту!

«Что я любим, я знаю…»

Что я любим, я знаю,
И знал уже давно;
Но тем, что ты призналась,
Испуган всё равно.
Я поднимался в горы,
И пел, и ликовал;
У моря на закате
Я слезы проливал.
И сердце, точно солнце,
Расплавленное, жжет,
И, пышно и огромно,
В моря любви плывет.

«Мы здесь построим на скале…»

Мы здесь построим на скале
Храм третьего завета:
Нам третий, новый дан завет;
Страдание отпето.
Душа от двойственности злой
Навек освободилась,
И наконец-то глупость мук
Телесных прекратилась!
Ты слышишь бога в мраке волн?
Стоусто он вещает.
Над нашей головой милльон
Его огней сверкает!
Его присутствие равно
И свет и мрак волнует;
Бог — всё, что в них заключено;
Он в нашем поцелуе.

«Над прибрежьем ночь сереет…»

Над прибрежьем ночь сереет,
Звезды маленькие тлеют,
Голосов протяжных звуки
Над водой встают и реют.
Там играет старый ветер,
Ветер северный, с волнами, —
Раздувает тоны моря,
Как органными мехами.
Христианская звучит в них
И языческая сладость,
Бодро ввысь взлетают звуки,
Чтоб доставить звездам радость.
И растут всё больше звезды
В исступленном хороводе,
Вот, огромные, как солнца,
Зашатались в небосводе.
Вторя музыке из моря,
Песни их безумно льются:
Это соловьи-планеты
В светозарной выси вьются.
Слышу мощный шум и грохот,
Пенье неба, океана,
И растет, как буря, в сердце
Сладострастье великана.

«Взыскан я улыбкой бога…»

Взыскан я улыбкой бога,
Мне ль уйти теперь в молчанье,
Мне, который пел так много
В дни несчастий о страданье?
Мне юнцы в стишонках скверных
Подражали безотрадно,
Боль страданий непомерных
Умножая беспощадно!
Соловьиный хор прекрасный,
Что в душе ношу всегда я,
Лейся буйно, громогласно,
Всех восторгом заражая!

«Жил я верою одною…»

Жил я верою одною
В то, что поцелуи жен
Нам назначены судьбою
От начала всех времен.
Целовать и целоваться
Так серьезно я умел,
Точно должен был стараться
Над решеньем важных дел.
Ныне я отлично знаю
Поцелуев суету, —
В них не верю, не мечтаю
И целую на лету.

«Вдвоем на уличном углу…»

Вдвоем на уличном углу
Час целый мы стояли,
И о союзе наших душ
Мы нежно рассуждали.
Свою взаимную любовь
Сто раз мы подтверждали;
Стоять на уличном углу
Мы всё не прекращали.
Богиня Случая меж нас
Субреткой проскользнула,
Увидела, что мы стоим,
И, прыснув, упорхнула.

«Не знаю, что стало со мною…»

Не знаю, что стало со мною, —
Печалью я смущен;
Душе не дает покою
Преданье старых времен…
Прохладой сумерки веют,
Спокойно Рейн течет;
Закатной зарей алеют
Края крутых высот.
И там над крутизною
Девушка — чудо красы —
Одеждой горит золотою
И чешет злато косы.
Золотым убирает гребнем
И песнь поет она;
Мелодия этой песни
Могуча и чудна.
Пловец на лодочке малой
Тоскует, таит мечту;
Забыл он подводные скалы, —
Глядит лишь туда, в высоту…
Погибнет в волнах без сомненья
Пловец с его челноком;
И знаю — Лорелей пенье
Виновно будет в том.

«Глядели мы в море, сидя…»

Глядели мы в море, сидя
У дома рыбака;
Вставал туман вечерний,
Сгущался в облака.
Один за другим загорелись
Огни на маяке,
Еще корабль был нами
Замечен вдалеке.
Шла речь о бурях, крушеньях,
О моряке, — всегда
С ним делят печаль и радость
Лишь небо и вода.
О севере и о юге,
О берегах иных,
О странных и дальних народах,
О странных обычаях их.
На Ганге — свет, ароматы,
Громадный лес цветет;
Пред лотосом склонился
Красивый, тихий народ.
В Лапландии грязные люди
На корточках тупо сидят
И жарят на вертеле рыбу,
Пискливо кричат и визжат.
Девицы мне внимали,
Умолкли мы все затем;
И корабля не видно —
Стемнело уж совеем.

«Златит сияньем волны…»

Златит сияньем волны
Взошедшая луна;
Я с милой, счастья полный,
В сердцах растет волна.
В объятьях девы нежной
Рад отдохнуть бы я…
«Что слушаешь, ветер мятежный?
Трепещет рука твоя…»
«Не ветер это мятежный, —
Русалок подводный хор,
В пучине вод безбрежной
Погибнувших сестер».

«Вечер пришел безмолвный…»

Вечер пришел безмолвный,
Над морем туманы свились;
Таинственно шепчутся волны,
Вырастают белые ввысь.
Растет русалка из глуби,
Садится на берег со мной;

Еще от автора Александр Александрович Блок
Двенадцать

В январе 1918 года А. Блок создает самую знаменитую свою поэму — создает за несколько дней, в едином вдохновенном порыве. Обычно требовательный к себе, он, оценивая свое творение, пишет: “Сегодня я гений”. Напечатанная в феврале поэма вызвала бурные и противоречивые отклики. Многое в ней казалось неприемлемым собратьям по литературе. Но, несмотря на это, поэма Блока по праву заняла свое место в истории русской литературы, В “Двенадцати” Блок запечатлел образ той революции, в которую он верил, которая открылась ему в заревах пожаров, в метелях, в дыхании России.


Автобиография

Автобиография написана Блоком для издания «Русская литература XX века» под редакцией В А. Венгерова (т. 2, М., 1915).


Рамзес

«Торговая площадь с домом градоначальника в центре города. Утро. Некрасивые и мрачные фасады довольно высоких домов с плотно закрытыми дверьми. Окон на улицу почти нет, видно только несколько окон в верхних этажах. К стенам прислонены лавочки, крытые камышом. Площадь начинает понемногу наполняться народом. У главных ворот дома градоначальника, которых помещается в низкой зубчатой стене под акацией, сидит домоправитель Хамоизит, длинный и тощий. Он не совсем пришел в себя с похмелья и мурлычет песню: „Пей, пей, подноси, пей, пей, подноси“…».


Ирония

«Самые живые, самые чуткие дети нашего века поражены болезнью, незнакомой телесным и духовным врачам. Эта болезнь – сродни душевным недугам и может быть названа «иронией». Ее проявления – приступы изнурительного смеха, который начинается с дьявольски-издевательской, провокаторской улыбки, кончается – буйством и кощунством».


Времена года

Стихи, рассказы, сказки.


Том 5. Очерки, статьи, речи

Настоящее собрание сочинений А. Блока в восьми томах является наиболее полным из всех ранее выходивших. Задача его — представить все разделы обширного литературного наследия поэта, — не только его художественные произведения (лирику, поэмы, драматургию), но также литературную критику и публицистику, дневники и записные книжки, письма.В пятый том собрания сочинений вошли очерки, статьи, речи, рецензии, отчеты, заявления и письма в редакцию, ответы на анкеты, приложения.http://ruslit.traumlibrary.net.


Рекомендуем почитать
Том 7. Дневники

Настоящее собрание сочинений А. Блока в восьми томах является наиболее полным из всех ранее выходивших. Задача его — представить все разделы обширного литературного наследия поэта, — не только его художественные произведения (лирику, поэмы, драматургию), но также литературную критику и публицистику, дневники и записные книжки, письма.В седьмой том собрания сочинений вошли дневники 1901–1921 годов и приложения.http://ruslit.traumlibrary.net.


Том 2. Стихотворения и поэмы 1904-1908

Настоящее собрание сочинений А. Блока в восьми томах является наиболее полным из всех ранее выходивших. Задача его — представить все разделы обширного литературного наследия поэта, — не только его художественные произведения (лирику, поэмы, драматургию), но также литературную критику и публицистику, дневники и записные книжки, письма.Во второй том собрания сочинений вошла Вторая книга стихотворений (1904–1908), стихотворения, не вошедшие в основное собрание 1904–1908 годов и стихотворные переводы.http://ruslit.traumlibrary.net.


Том 6. Последние дни императорской власти. Статьи

Настоящее собрание сочинений А. Блока в восьми томах является наиболее полным из всех ранее выходивших. Задача его — представить все разделы обширного литературного наследия поэта, — не только его художественные произведения (лирику, поэмы, драматургию), но также литературную критику и публицистику, дневники и записные книжки, письма.В шестой том собрания сочинений вошла проза, «Последние дни императорской власти», статьи и рецензии для репертуарной секции театрального отдела наркомпроса, отзывы о поэтах, статьи и речи для большого драматического театра, «Исторические картины», выступления в союзе поэтов, приложения.http://ruslit.traumlibrary.net.


Том 1. Стихотворения 1898-1904

Настоящее собрание сочинений А. Блока в восьми томах является наиболее полным из всех ранее выходивших. Задача его — представить все разделы обширного литературного наследия поэта, — не только его художественные произведения (лирику, поэмы, драматургию), но также литературную критику и публицистику, дневники и записные книжки, письма.В первый том собрания сочинений вошла Первая книга стихотворений (1898–1904) и стихотворения, не вошедшие в основное собрание (1897–1903 гг.)http://ruslit.traumlibrary.net.