Том 3. Стихотворения и поэмы 1907–1921 - [46]

  Ей любо смотреть;

  Нам — жить с ней, свободной,

  И с ней умереть.

Прекрасная мать в лучезарной красе

Нас крепко к груди прижимает.

12 декабря 1915

З. Топелиус. Млечный путь

Погашен в лампе свет, и ночь спокойна и ясна,

На памяти моей встают былые времена,

Плывут сказанья в вышине, как перья облаков,

И в сердце странно и светло, печально и легко.

И звезды ясно смотрят вниз, блаженствуя в ночи,

Как будто смерти в мире нет, спокойны их лучи.

Ты понял их язык без слов? Легенда есть одна,

Я научился ей у звезд, послушай, вот она:

Далёко, на звезде одной, в величьи зорь он жил,

И на звезде другой — она, среди иных светил.

И Салами́ звалась она, и Зулами́т был он,

И их любовь была чиста, как звездный небосклон.

Они любили на земле в минувшие года,

Но грех и горе, ночь и смерть их развели тогда.

В покое смерти крылья им прозрачные даны,

И жить на разных двух звезда́х они осуждены.

Сны друг о друге в голубой пустыне снились им,

Меж ними — солнечный простор сиял, неизмерим;

Неисчислимые миры, созданье рук творца,

Горели между ним и ей в сияньи без конца.

И Зуламит в вечерний час, сжигаемый тоской,

От мира к миру кинуть мост задумал световой;

И Салами в тоске, как он, — и стала строить мост

От берега своей звезды — к нему, чрез бездну звезд.

С горячей верой сотни лет упорный длится труд,

И вот — сияет Млечный Путь, и звездный мост сомкну́т;

Весь охватив небесный свод, в зенит уходит он,

И берег с берегом другим теперь соединен.

И херувимов страх объял; они к творцу летят:

«О, господи, что́ Салами и Зуламит творят!»

Но всемогущий им в ответ улыбкой просиял:

«Я не хочу крушить того, что жар любви сковал».

А Салами и Зуламит, едва окончен мост,

Спешат в объятия любви, — светлейшая из звезд,

Куда ни ступят, заблестит на радостном пути,

Так после долгих бед душа готова вновь цвести.

И всё, что радостью любви горело на земле,

Что горем, смертью и грехом разлучено во мгле, —

От мира к миру кинуть мост пусть только сил найдет, —

Верь, обретет свою любовь, его тоска пройдет.

24 января 1916

З. Топелиус. Летний день в Кангасала [14]

Качаюсь на верхней ветке

И вижу с высоких гор,

Насколько хватает зренья,

Сиянье синих озер.

В заливах Лэнгельмэнвеси

Блестит полоса, как сталь,

И нежные волны Ройнэ,

Целуясь, уходят вдаль.

Ясна, как совесть ребенка,

Как небо в детстве, синя́,

Волнуется Весиэрви

В ласкающем свете дня.

На лоне ее широком —

Цветущие острова;

Как мысли зеленой природы,

Их нежит волн синева.

Но сосны сумрачным кру́гом

Обстали берег крутой,

На резвую детскую пляску

Так смотрит мудрец седой.

Созревшие нивы клонят

Лицо к озерным зыбям,

Цветы луговые дышат

Навстречу летним ветрам.

Финляндия, как печален,

А всё красив твой простор!

И златом и сталью блещет

Вода голубых озер!

Звучит и печаль и радость

В напевах финской струны,

И в мерном качаньи песен —

Игра зыбучей волны.

Я — только слабая птичка,

Малы у меня крыла.

Была б я орлом могучим

И к небу взлететь могла, —

Летела бы выше, выше,

К престолу бога-отца,

К ногам его припадая,

Молила бы так творца:

«Могучий владыка неба,

Молитве птички внемли:

Ты создал дивное небо!

Ты создал прелесть земли!

Сиять родимым озерам

В огне любви нашей дай!

Учи нас, великий боже,

Учи нас любить наш край!»

3 февраля 1916

Я. Тегенгрен. Земля есмь

Мечтать о небесном царстве

Не надо душе моей,

Вон жаворонок трепещет —

Его крыло мне милей,

След ва́льдшнепа на пригорке,

И солнечный луч в траве —

Всё, всё, что звенит и блещет

И радуется земле.

Найду ль в неизвестном небе

Замену земных отрад?

Земля пробудила к жизни,

Земля возвратит назад,

В тот угол любимой персти,

Где отдых узнаю я.

Траве и светлой былинке —

Родная душа моя.

Душа — родная пылинке

На крылышках мотылька,

Росе прозрачной и чистой

В раскрытой чаше цветка.

Мечусь я с мятежным ветром,

С печальной птицей кричу.

Земля я, я — персть земная,

И в персть отойти хочу.

24 января 1916

Сем Бенелли. Рваный плащ

1. Песенка для Герардо́

Карнавал, вертлявый бес,

В брюхо курице залез.

  Курица в страхе

  Жалуется папе!

Папа взял сухой сучок,

Покропил водой стручок,

  Курица, проглоти,

  Карнавала отпусти!

Сдуру курица взяла,

Проглотила — померла…

  Карнавал прозевал,

  Вместе с нею подыхал…

2. Монолог Изумруда

Ваш умный спор, синьоры, бесполезен.

Поэзия похожа на цветок.

Цветок играет всем богатством красок,

Цветет под знойной, жаркой лаской солнца.

Так и поэзия — она цветет

Лишь там, где жар любви ее ласкает.

И потому не ну́жды убирать

В наряды вычур душу молодую.

Довольно — волноваться и страдать.

Кто видел ночи дымку голубую,

Над садом разлитой вечерний свет,

И был в душе взволнован, — тот поэт.

(К академикам)

Когда бы только вам принадлежала

Поэзия, — она бы умерла,

Синьоры, с вами вместе. Для людей,

Не знавших ни страданья, ни любви,

Свет был бы пуст, они бы не нашли

Источника, где жажду утолить.

Август 1919

Шекспир. Песенка Дездемоны

В тени сикоморы душа, изнывая…

  Поют про зеленую иву…

Рука на груди, на коленях другая…

  Поют про зеленую иву, про иву, про иву…

Бежали ручьи, отвечали томленьям…

  Поют про зеленую иву, про иву, про иву…

Соленые слезы смягчали каменья…

 (Отложи это.)

  Поют про зеленую иву, про иву, про иву…

 (Пожалуйста, уходи отсюда, — он придет.)

Про иву, про иву, она мне — зеленый венок.

Пусть он от людей не увидит прощенья, —