Том 3. Стихотворения и поэмы 1907–1921 - [42]

Краса подводных фей!

«Душу́ тебя с силой нежной,

Обнимаю сильной рукой;

Этот вечер слишком свежий,

Хочу согреться тобой».

Лик месяца бледнеет,

И пасмурны небеса;

Твой сумрачный взор влажнеет,

Подводных фей краса!

«Всегда он влажен и мутен,

Не сумрачней, не влажней:

Когда я вставала из глуби,

В нем застыла капля морей».

Чайки стонут, море туманно,

Глухо бьет прибой меж камней, —

Твое сердце трепещет странно,

Краса подводных фей!

«Мое сердце дико и странно,

Его трепет странен и дик,

Я люблю тебя несказа́нно,

Человеческий милый лик».

7

На дальнем горизонте,

Как сумеречный обман,

Закатный город и башни

Плывут в вечерний туман.

Играет влажный ветер

На серой быстрине;

Траурно плещут весла

Гребца на моем челне.

В последний проглянуло

Над морем солнце в крови,

И я узнал то место —

Могилу моей любви.

8

Тихая ночь, на улицах дрёма,

В этом доме жила моя звезда;

Она ушла из этого дома,

А он стоит, как стоял всегда.

Там стоит человек, заломивший руки,

Не сводит глаз с высоты ночной;

Мне страшен лик, полный смертной муки —

Мои черты под неверной луной.

Двойник! Ты, призрак! Иль не довольно

Ломаться в муках тех страстей?

От них давно мне было больно

На этом месте столько ночей!

9

Ты знаешь, что живу я,

И спишь спокойным сном!

Мой старый гнев проснется,

И я сломлю мой ярём.

Ты знаешь — в старой песне:

Однажды в час ночной

Подругу юноша мертвый

В могилу взял с собой?

Поверь, краса и диво,

Ты, чистое дитя,

Я жив, у меня есть сила,

Сильней всех мертвых я!

10

Я А́тлас злополучный! Целый мир,

Весь мир страданий на́ плечи подъемлю,

Подъемлю непосильное, и сердце

В груди готово разорваться.

Ты сердцем гордым сам того желал!

Желал блаженств, блаженств безмерных сердцу,

Иль непомерных — гордому — скорбей,

Так вот: теперь ты скорбен.

11

Племена уходят в могилу,

Идут, проходят года,

И только любовь не вырвать

Из сердца никогда.

Только раз бы тебя мне увидеть,

Склониться к твоим ногам,

Сказать тебе, умирая:

Я вас люблю, madame!

12

Три светлых царя из восточной страны

Стучались у всяких домишек,

Справлялись: как пройти в Вифлеем?

У девочек всех, у мальчишек.

Ни старый, ни малый не мог рассказать,

Цари прошли все страны;

Любовным лучом золотая звезда

В пути разгоняла туманы.

Над домом Иосифа встала звезда,

Они туда постучали;

Мычал бычок, кричало дитя,

Три светлых царя распевали.

Январь 1909

Гейне. «Когда-то в этом зале…»

Когда-то в этом зале

Мы с вами обручились;

Где ваши слезы упали,

Теперь ехидны клубились.

Январь 1909

Гейне. «Я в старом сказочном лесу!..»

Я в старом сказочном лесу!

Как пахнет липовым цветом!

Чарует месяц душу мне

Каким-то странным светом.

Иду, иду, — и с вышины

Ко мне несется пенье.

То соловей поет любовь,

Поет любви мученье.

Любовь, мучение любви,

В той песне смех и слезы,

И радость печальна, и скорбь светла,

Проснулись забытые грезы.

Иду, иду, — широкий луг

Открылся предо мною,

И замок высится на нем

Огромною стеною.

Закрытые окна, и везде

Могильное молчанье;

Так тихо, будто вселилась смерть

В заброшенное зданье.

И у ворот разлегся Сфинкс,

Смесь вожделенья и гнева,

И тело и лапы — как у льва,

Лицом и грудью — дева.

Прекрасный образ! Пламенел

Безумием взор бесцветный;

Манил извив застывших губ

Улыбкой едва заметной.

Пел соловей — и у меня

К борьбе не стало силы, —

И я безвозвратно погиб в тот миг,

Целуя образ милый.

Холодный мрамор стал живым,

Проникся стоном камень —

Он с жадной алчностью впивал

Моих лобзаний пламень.

Он чуть не выпил душу мне, —

Насытясь до предела,

Меня он обнял, и когти льва

Вонзились в бедное тело.

Блаженная пытка и сладкая боль!

Та боль, как та страсть, беспредельна!

Пока в поцелуях блаженствует рот,

Те когти изранят смертельно.

Пел соловей: «Прекрасный Сфинкс!

Любовь! О, любовь! За что ты

Мешаешь с пыткой огневой

Всегда твои щедроты?

О, разреши, прекрасный Сфинкс,

Мне тайну загадки этой!

Я думал много тысяч лет

И не нашел ответа».

6 ноября 1920

Гейне. «Вот май опять повеял…»

Вот май опять повеял,

Цветы зацвели и лес,

И тучки, розовея,

Плывут в синеве небес.

И соловьев раскаты

Опять зазвучали в листве,

И прыгают ягнята

В зеленой мураве.

Прыгать и петь не могу я,

Я лег, больной, в траву;

Далекий звон слежу я,

Я грежу наяву.

Январь 1921

Гейне. «Тихо сердца глубины́…»

Тихо сердца глубины́

Звоны пронизали.

Лейся, песенка весны,

Разливайся дале.

Ты пролейся, где цветы

Расцветают томно.

Если розу встретишь ты —

Ей привет мой скромный.

27 января 1921

Гейне. «Только платьем мимоходом…»

Только платьем мимоходом

До меня коснешься ты —

По твоим следам несутся

Сердца бурные мечты.

Обернешься ты, впери́тся

Глаз огромных синева —

С перепугу за тобою

Сердце следует едва.

28 января 1921

Гейне. «Гуляю меж цветами…»

Гуляю меж цветами

И сам цвести могу;

Как сонный, спотыкаюсь

Почти на каждом шагу.

Держи меня, голубка!

Пожалуй, с пьяных глаз

К твоим ногам свалюсь я, —

А в саду ведь народ как раз.

28-29 января 1921

Гейне. «Как луна дрожит на лоне…»

Как луна дрожит на лоне

Моря, полного тревогой,

А сама, ясна, спокойна,

Голубой идет дорогой, —

Так, любимая, спокойна

И ясна твоя дорога,

Но дрожит твой образ в сердце,

Потому что в нем тревога.

29 января 1921

Гейне. «Альянс священный прочно…»

Альянс священный прочно

Связал нам теперь сердца:

Прижавшись тесно, друг друга

Постигли они до конца.

Ах! жаль, что юной розой

Украсила ты грудь,