Том 3. Слово о смерти - [196]

О Дмитрии Александровиче (Святителе Игнатии) Брянчанинове (5 февраля 1807 г. — 30 апреля 1867 г.) имеется довольно обширная литература. Его Жизнеописание, составленное родными и близкими, помещено в 1-м томе настоящего издания; о том, как складывалась его судьба в молодые годы, можно прочитать в популярной повести Н. С. Лескова «Инженеры-бессребреники»; жизни его и трудам посвящена обширная 2-х томная монография Л. Соколова «Епископ Игнатий (Брянчанинов)», изданная в 1915 г.; ряд публикаций о нем имеется в периодических изданиях Московской Патриархии 1960–1990-х гг. Но самое верное представление о нем, конечно, можно получить, лишь глубоко вникая в его сочинения: «Все сочинения вообще, а духовно-нравственные преимущественно, обладают тем свойством, что в них вполне точно выражается внутренняя жизнь их авторов… Чтобы в неложных чертах изобразить жизнь Преосвященного Игнатия, надлежит самому изучить и испытать нечто такое, что он изучал и испытывал…»

По воспоминаниям родных и близких, религиозное настроение Дмитрия Александровича обнаруживалось с самого раннего детства и с годами все более укреплялось. Поскольку он отличался выдающимися способностями, родители прочили ему блестящую карьеру, которой могло бы способствовать внимание к нему со стороны Государя Императора Николая I и его семьи. Поэтому, чтобы исполнить свое желание уйти в монастырь, Дмитрию Александровичу пришлось вступить в конфликт с родителями и проявить настойчивость для получения разрешения в высших сферах. По вступлении в монастырь он должен был пройти стадии нелегкого послушничества, которые тем более были тяжелы для него, что он имел слабое здоровье (во всю жизнь его одна болезнь за другой подтачивала его организм). В 1831 г. он постригся в монахи. В 1834 г. возведен в сан архимандрита и назначен настоятелем Троице-Сергиевой пустыни под Петербургом. В 1857 г. хиротонисан во Епископа Кавказского и Черноморского с кафедрой в Ставрополе. В 1861 г. по прошению, поданному Государю Императору Александру II, получил разрешение поселиться на покое в Николо-Бабаевском монастыре Костромской епархии.

Конечно, строгое воспитание, которое Дмитрий Александрович получил от отца, наложило на его характер определенный отпечаток. Но выдающееся литературное дарование, которое Святитель Игнатий сумел претворить в средство к духовному назиданию ближнего, он, по-видимому, получил от матери и деда по материнской линии, Афанасия Матвеевича Брянчанинова. Его первые литературные опыты нашли свое признание в доме Алексея Николаевича Оленина — директора Публичной библиотеки, президента Академии художеств, в который его «ввели родственные связи» его деда. В жизнеописаниях Святителя рассказывается, что на литературных вечерах в доме Олениных «он сделался любимым чтецом, а поэтические и вообще литературные дарования его приобрели ему внимание тогдашних знаменитостей литературного мира: Гнедича, Крылова, Батюшкова и Пушкина. Такое общество, конечно, благодетельно влияло на литературное развитие будущего писателя. Преосвященный Игнатий до конца жизни сочувственно отзывался о советах, какие ему давали тогда некоторые из этих личностей». К перечисленным здесь именам можно было бы добавить имена многих молодых литераторов того времени, потому что А. Н. Оленин был известен как меценат, оказывающий поддержку начинающим талантам, а его жена, Елизавета Марковна (урожденная Полторацкая), окружала их, можно сказать, материнской заботой, за что и они платили ей неизменной любовью. К. Н. Батюшков писал:

Есть дача за Невой,

Верст двадцать от столицы,

……………………………………….

Приют для добрых душ,

Где добрая Элиза

И с ней почтенный муж

С открытою душою

И с лаской на устах,

За трапезой простою

На бархатных лугах,

Без дальнего наряда,

В свой маленький приют

Друзей из Петрограда

На праздник сельский ждут…

Несколько другая атмосфера была в доме сестры «доброй Элизы», Агафоклеи Марковны. Муж ее, Александр Дмитриевич Сухарев, был видный государственный чиновник, тайный советник, а сама она — весьма серьезная и уважаемая общественная деятельница, благотворительница, председательница женского попечительного совета о тюрьмах, более шестнадцати лет председательница Петербургского женского патриотического общества, возглавлявшая также и другие женские организации. В жизнеописаниях Святителя Игнатия рассказывается, что когда его отец, Александр Семенович Брянчанинов, увидел, что училищное начальство не в состоянии отвлечь его сына от принятого решения уйти в монастырь, то он написал об этом родственнице своей Сухаревой. «Сухарева — особа влиятельная, озаботилась довести до сведения тогдашнего Митрополита Петербургского Серафима, что ее племянник Брянчанинов, любимый Государем Императором, свел знакомство с лаврскими иноками, что лаврский духовник Афанасий склоняет его к монашеству, и что если об этом будет узнано при Дворе, то и ему, Митрополиту, не избежать неприятностей. Митрополит призвал к себе духовника Афанасия и сделал ему строгий выговор, воспретив впредь принимать на исповедь Брянчанинова…»

Опубликованные жизнеописания Святителя Игнатия Брянчанинова в настоящее время могут быть значительно дополнены сведениями, извлеченными из архивных материалов, в основном из сохранившихся писем самого Святителя, что придает этим сведениям особую ценность. Например, в жизнеописаниях подчеркивается некоторая отчужденность в отношениях между отцом и сыном, из писем же видно, что сын всегда с большой почтительностью относился к отцу и связь между ними не прерывалась. Показательны в этом отношении письма, написанные сразу же после перевода Святителя Игнатия в Петербург