Том 3. Посмертные записки Пиквикского клуба (Главы XXXI — LVII) - [10]

— Да неужели?!— воскликнул пораженный мистер Пиквик.

— Ну, это пустяки,— сказал Джек Хопкинс.— Не так ли, Боб?

— Разумеется, пустяки,— ответил мистер Боб Сойер.

— Кстати, Боб,— сказал Хопкинс, украдкой бросив взгляд на мистера Пиквика, слушавшего весьма внимательно,— вчера вечером у нас был любопытный случай. Привели ребенка, который проглотил бусы.

— Что он проглотил, сэр? — перебил мистер Пиквик.

— Бусы,— ответил Джек Хопкинс.— Не все сразу, знаете ли, это было бы уже слишком; даже вы не могли бы этого проглотить, не говоря о ребенке… Не так ли, мистер Пиквик? Ха-ха-ха!

Мистер Хопкинс, казалось, был весьма доволен собственной шуткой и продолжал:

— Послушайте, как было дело. Родители ребенка — бедные люди, живут в переулочке. Старшая сестра купила бусы, дешевые бусы из больших черных деревянных бусин. Ребенок прельстился игрушкой, утащил бусы, спрятал их, забавлялся ими, перерезал шнурок и проглотил бусину. Ему это показалось ужасно забавным. На следующий день он проглотил еще одну бусину.

— Помилуй бог! — воскликнул мистер Пиквик.— Какая ужасная история! Прошу прощения, сэр. Продолжайте.

— На следующий день ребенок проглотил две бусины; еще через день угостился тремя и так далее и, наконец, через неделю покончил с бусами,— всего было двадцать пять бусин. Сестра, которая была работящей девушкой и редко покупала какие-нибудь украшения, глаза себе выплакала, потеряв бусы, искала их повсюду, но, разумеется, не нашла. Спустя несколько дней семья сидела за обедом — жареная баранья лопатка и картофель; ребенок, который не был голоден, играл тут же в комнате, как вдруг раздался чертовский стук, словно посыпался град. «Не делай этого, мой мальчик»,— сказал отец. «Я ничего не делаю»,— ответил ребенок. «Ну, хорошо, только больше этого не делай»,— сказал отец. Наступила тишина, а затем снова раздался стук, еще громче. «Если ты меня не будешь слушать, то и пикнуть не успеешь, как очутишься в постели!» Он хорошенько встряхнул ребенка, чтобы научить его послушанию, и тут так затарахтело, что поистине никто ничего подобного не слыхивал. «Ах, черт подери, да ведь это у него внутри! — воскликнул отец.— У него крупозный кашель, только не в надлежащем месте!» — «У меня нет никакого крупозного кашля, отец,— сказал ребенок, расплакавшись.— Это бусы, я их проглотил». Отец схватил ребенка на руки и побежал с ним в больницу. Бусины в желудке у мальчика тарахтели всю дорогу от тряски, и люди смотрели на небо и заглядывали в погреба, чтобы узнать, откуда доносятся эти необыкновенные звуки. Теперь ребенок в больнице и такой поднимает шум, когда двигается, что пришлось завернуть его в куртку сторожа, чтобы он не будил больных!

— Это самый удивительный случай, о котором мне когда-либо приходилось слышать,— заявил мистер Пиквик, выразительно ударив кулаком по столу.

— О, это пустяки! — сказал Джек Хопкинс.— Не так ли, Боб?

— Конечно, пустяки,— ответил мистер Боб Сойер.

— Очень странные вещи случаются в нашей профессии, уверяю вас, сэр,— сказал Хопкинс.

— Охотно верю,— ответил мистер Пиквик.

Стук в дверь возвестил о прибытии большеголового молодого человека в черном парике, который привел с собой цинготного юношу, украшенного широким жестким галстуком. Следующим гостем был джентльмен в рубашке, разукрашенной розовыми якорями, а немедленно вслед за ним явился бледный юноша с часовой цепочкой из накладного золота. По прибытии жеманного субъекта в безукоризненном белье и прюнелевых ботинках общество оказалось в полном составе. Столик, покрытый зеленой байкой, был выдвинут, первая порция пунша в белом кувшине подана, и последующие три часа посвящены игре в vingt-et-un по шесть пенсов за дюжину фишек, прерванной только один раз легким спором между цинготным юношей и джентльменом с розовыми якорями, когда цинготный юноша изъявил пламенное желание дернуть за нос джентльмена с эмблемами надежды, в ответ на что этот последний выразил решительное нежелание принимать какие бы то ни было «угощения» безвозмездно как от вспыльчивого молодого джентльмена с цинготной физиономией, так и от любого индивида, украшенного головой.

Когда были открыты последние «натуральные» [9] и подсчитаны ко всеобщему удовольствию все выигранные и проигранные фишки и шестипенсовики, мистер Боб Сойер позвонил, чтобы подавали ужин, и, пока шли приготовления к нему, гости толпились по углам комнаты.

Подать ужин было не так легко, как можно предположить. Прежде всего пришлось разбудить служанку, которая крепко заснула, уронив голову на кухонный стол; это заняло некоторое время, а когда, наконец, она явилась на звонок, еще четверть часа ушло на бесплодные попытки раздуть в ней слабую и тусклую искру разума. Торговца, которому заказали устрицы, не предупредили, чтобы он их открыл. Открыть устрицу обыкновенным ножом или вилкой о двух зубцах — дело нелегкое, и устриц съедено было немного. Мало было подано мяса, a так же и ветчины (взятой вместе с мясом в немецком колбасном магазине за углом). Зато портеру в оловянном сосуде было много; большое внимание уделили сыру, благо он оказался острым. В общем, ужин вышел не хуже, чем бывают обычно такие ужины.