Том 3. Письма 1924-1936 - [28]

Крепко жму твои руки.

Твой Коля.

Привет от всех наших.

27/III — 1932 г.

81 А. А. Жигиревой

27 марта 1932 года, Москва.

Милая Шурочка!

Теперь для меня ясно. Ты писала мне и Рае письма, которые мы не получали. Я посылал тебе телеграмму, извещающую о принятии книги, которую ты, верно, не получила. В письме от 27/III я опустил ответить на ряд твоих вопросов. Очень хорошо, что ты выцарапала рукопись от «Молодой гвардии»; вообрази, что бы получилось, если бы Воробьев принялся за печатание книги. В моем договоре точно установлено, что на это я не имею права. Должен отметить, что «Молодая Гвардия» создает мне условия для дальнейшей творческой работы. Насчет Мацесты я еще буду тебе писать в письме. И, наверное, я туда не поеду, хотя имею все возможности. А то, что ты поедешь лечиться, то это безусловно, и то, что мы увидимся с тобой в самый короткий срок, тоже верно. Ведь у нас есть для этого средства.

Твой Коля.

27/III 2 ч. дня.

82 П. Н. Новикову

4 апреля 1932 года, Москва.

Привет от всех наших.

Петя и Мара! Слаб я еще после второго приступа воспаления легких. Два раза костлявая старуха смерть хватала меня за горло, но я не имел права теперь умереть и, прометавшись в общем 47 отвратительных дней, опять оживаю. Отсюда молчание.

Друзья мои! В этот период здесь произошло много хороших моментов с моей книгой. Я сжато информирую.

15 апреля в № 4 журнала «Молодая гвардия», органе ЦК ВКП(б) и ЦК ВЛКСМ, будут напечатаны три печатных листа книги, и вся она будет опубликована до издания тома. День издания книги — к юбилею комсомола. Выпускают ориентировочно 10 тысяч экземпляров.

Получил заказ от издательства на вторую книгу. Меня уже приняли членом Московской ассоциации пролетарских писателей. Нелепо загоревшаяся болезнь оттянула работу над второй частью «Как закалялась сталь».

Дверь жизни широко распахнулась передо мной. Моя страстная мечта — стать активным участником в борьбе — осуществилась.

Все условия для творческой работы есть. Жизнь моя теперь наполнена до краев. Вперед, к труду, за рост и достижения! Пожмите крепко мои руки, товарищи! Моя победа — ваша победа! Слышите, как горячо стучит мое сердце? Первый том вам, Петя и Мара!

Ваш Коля Островский.

Москва, 4 апреля 1932 г.

83 А. А. Жигиревой

7 мая 1932 года, Москва.

Дружочек милый, Шура!

Давно не писал. Новостей особен[ных нет]. Здоровье все неважное. Не то здоров, не то нет, а работать не могу, нет сил. Лишь сегодня вышел № 4 журнала «Молодая гвардия», и я впервые чувствую факт: повесть частично на бумаге.

Шурочка, помнишь, я просил тебя прислать мне для изучения отзывы, если они тебе переданы ребятами. Мне никак не удастся получить таковые здесь. Не дают, черти, или затеряли. Я перед началом второй книги хотел бы знать, (где прорехи?), не повторить их.

Все мои дела в редакции делает старик Феденев. Его мне послала «фортуна». Он член ВКП(б) с 1904 г., много сидел по тюрьмам, был… [слово неразборчиво. — Ред.] теперь руководит иностранным отделом Госбанка. Он часто бывает теперь у меня и рассказывает обо всем. Он привозит мне и деньги.

Рая все еще в командировке на деревне, завтра приезжает.

Не отец ли Лёни секретарь ЦК строителей?

Паньков чертяка вдруг отозвался. Пишет, чтобы я прислал труд, что поможет издать его на Украине. И даже обещает помочь купить пишмашинку!!! Он скоро едет на дачу за границу. Оттуда он мог привезти, но вопрос: выполнит ли Миша хоть одно обещание. Я и этим был бы вполне удовлетворен.

С 1-го мая у нас лето. Хорошо и тепло. Но у нас надстраивают в доме 2 этажа, и такая мура, что надо бежать куда-нибудь. Стук и грохот, ну его к чертям, и такая музыка будет все лето.

Ожидаю от тебя письма. Если в Ленинграде нет журнала «Молодая гвардия», то я тебе буду присылать свои NoNo, присылаемые мне для корректуры. Напиши о[бо] всем много. Я давно жду вестей из города Ленина. Привет от всех наших. Привет Лёне.

Твой Николай.

Разбираешь ли ты мои письма? Я давно это спрашиваю. И не очень ли ты устаешь их расшифровывать? Если устаешь, то буду писать еще «старательнее».

7 мая 1932 г.

84 А. А. Жигиревой

20 мая 1932 года, Москва.

Шурочка, родная!

18 мая ко мне приехал товарищ Феденев и Анна Караваева — отв. редактор журнала «Молодая гвардия».

Много обо всем говорили. Талантливая женщина.

Оказывается, мой роман в культпропе ЦК комсомола читали, и труд получил хороший отзыв. Ну, и решили помочь мне развернуть творческую работу.

Поручили товарищ Караваевой узнать, что надо мне для восстановления здоровья (оно у меня, Шурочка, отвратительное). Мы втроем договорились:

1. Немедля убрать меня из Москвы в Сочи, сначала в санаторий (им. Фрунзе), а потом на квартиру. Жить в Сочи все лето, а к зиме в Москву, так каждый год.

Товарищ Караваева уверила, что все это будет сделано очень быстро. ЦК даст в Сочи телеграмму, чтобы мне дали комнату, и т. д. и т. п.

«Мы не можем тебя терять, — говорит Караваева, — ты еще поработаешь». Я очень взволновался этой встречей.

Шурочка, родная, значит мы с тобой встретимся в Сочи. Как я буду рад тебя видеть, как горячо я тебя обниму.

Сообщи, есть ли у тебя № 4 «Молодой гвардии»? Если нет, то я тебе вышлю. В начале романа (я настаиваю на повести) редакция без моего ведома поместила [мое] письмо в р[едак]цию, получилось нехорошо. Вроде афиши. Есть грубые опечатки, небрежно работают.