Том 3. Менестрель. Поэмы - [52]

Шрифт
Интервал

От негритянских дикарей
Воспринятый вселенной всей:
В маразм впадающей Европой
И заатлантным «сухарем»,
В наш век финансовым царем,
Кто счел индейца антилопой,
Его преследуя, как дичь,
Чего я не могу постичь…
25
Америка! злой край, в котором
Машина вытеснила дух,
Ты выглядишь сплошным монтером,
И свет души твоей потух.
Твой «обеспеченный» рабочий,
Не знающие грезы очи
Раскрыв, считает барыши.
В его запросах — для души
Запроса нет. В тебе поэтом
Родиться попросту нельзя.
Куда ведет тебя стезя?
Чем ты оправдана пред светом?
В марионетковой стране
Нет дела солнцу и луне.
26
А и в тебе, страна Колумба,
Пылал когда-то дух людской
В те дни, когда моряк у румба
Узрел тебя в дали морской.
Когда у баобаба ранчо
Вдруг оглашал призыв каманча,
И воздух разрезал, как бич,
Его гортанный орлий клич,
Когда в волнистые пампасы
Стремился храбрый флибустьер,
Когда в цвету увядших эр
Враждебно пламенели расы
И благородный гверильяс
Жизнь белому дарил не раз…
27
Но, впрочем, ныне и Европа
Америке даст сто очков:
Ведь больше пользы от укропа,
Чем от цветочных лепестков!
И уж, конечно, мистер Доллар
Блестит поярче, чем из дола
Растущее светило дня —
Для непрактичных западня…
Вот разве Азия… Пожалуй,
Она отсталее других…
Но в век летящих паровых
Машин, век бестолково-шалый,
Ах, не вплетать ей в косы роз,
Да и Китай уже без кос…
28
Невежество свое культура
Явила нам нежданно в дни,
Когда в живущем трубадура
Войны (война зверям сродни!)
Нашла без затрудненья: в груде
Мясной столкнулись лбы и груди,
За «благо родины» в бою
На карту ставя жизнь свою.
Мясник кровавый и ученый,
Гуманный культор и эстет —
Их всех сравнял стальной кастет,
И, в атмосфере закопченной
Сражений, блек духовный лоск
И возвращался в зверство мозг…
29
Да, сухи дни, как сухи души,
А души сухи, как цветы,
Погибшие от знойной суши…
В чем смысл культурной суеты?
В политике вооружений?
В удушье газовых сражений?
В братоубийственной резне?
В партийных спорах и грызне?
В мечтах о равенстве вселенском?
С грозящим брату кулаком?
В нео-философах с их злом?
В омужественном поле женском?
В распятьи всей землей Христа,
За мир закрывшего уста?
30
Тогда долой культуру эту, —
И пусть восстанет та пора,
Когда венки плели поэту
И чли огонь его пера!
Когда мы небо зрели в небе —
Не душ, зерно живящий в хлебе,
Когда свободный водопад,
Не взнузданный ярмом преград,
Не двигателем был завода,
А услажденьем для очей,
Когда мир общий был ничей,
Когда невинная природа, —
Не изнасилена умом, —
Сияла светлым торжеством.
31
Прошли века, и вот мы — в веке,
Когда Моэта пена бьет,
Когда, как жаворонок некий,
Моя Липковская поет!
Когда, лилейностью саронской
Насыщенный, пью голос Монской
И славословлю твой талант,
Великолепная Ван-Брандт!
В эпохе нашей сонм отличий
От раньше прожитых эпох,
Но в общем всюду тот же вздох,
Все тот же варварский обычай:
Жизнь у другого отнимать,
Чем обрекать на муки мать.
32
Все нарисованное было
В девятисотые года,
Когда так много в душах пыла,
В поступках — еще больше! — льда…
Прошу простить за утружденье
Вниманья эрой вырожденья, —
Не все в ней, мнится мне, мертво:
Искусства явно торжество,
И этого вполне довольно,
Дабы с отрадой помянуть
Свершенный нами с вами путь,
А если спутал я невольно
Событий ход, виднее вам:
Мой справочник в глуши — я сам!
33
Легко судить о человеке,
Но быть им, право, тяжело…
Освободим же от опеки
Нам ближнего свое чело:
Никто друг другу не подсуден,
По меньшей мере, безрассуден
Иной к живущему подход.
Пусть он живет за годом год,
Как указуют грудь и разум,
Как может жить и хочет он:
Ведь чувство — лучший камертон.
Поверим же глазам и фразам,
И настроеньям, и всему,
Что жизнь его дает ему…
34
…Приехав в город, Lugne рыдала
Неудержимо, как дитя,
Чем изумила генерала
И возмутила не шутя.
Он попытался знать причину,
Но, побоясь попасть в пучину
Несдержанности, отошел
В сторонку, холоден и зол.
Неделю просидела в спальне,
К себе впуская лишь Riene,
Потом утихла. Нити вен
Висковых сделались печальней,
И ранним утром в день восьмой
Вновь стала Lugne сама собой.
35
Наружной выдержки порою
Достаточно, чтоб в колею
Жизнь встала, и я сам, не скрою,
Тем способом чинить люблю
Прорехи собственных ненастий,
Рассудку подчиняя страсти.
Я мыслил в юности не так,
Затем, что был большой чудак.
Теперь же здесь, в стране нерусской,
И хорошенько постарев,
Давлю в себе и страсть, и гнев,
Вполне довольствуясь закуской,
Какую мне дает судьба:
Мудра эстонская изба!..
36
И пусть Фостирий — мудрый хандрик,
И пусть поэзия — в селе,
Lugne вечно грезит о Леандре,
Кто дал ей грезу на земле,
Кто встретился ей очень кстати
Там, на оранжевом закате,
На озере монастыря…
Свою судьбу благодаря
За встречу, чуждую измены
Телесной — дух ее без ков:
Он волен на века веков, —
Что очень важно для Елены,
Она не ищет новых встреч
С тем, кто сумел ее зажечь.
37
Наоборот, когда ей Кира
Дала намек на встречу с ним,
Не донося до рта пломбира,
Бровей движением одним,
Соединивши брови туго,
Ее сконфузила подруга.
И часто говоря о нем
С неугашаемым огнем,
О встречах каждый день молчали
И ждали писем от него.
Уж приближалось Рождество,
Уже зима была в начале,
И хоть была уже зима,
Он им ни одного письма…
38
Ежевечерне выезжая
В театры, в гости, на балы,
Неизменимо всем чужая
(Как эти глупы! как те злы!..),

Еще от автора Игорь Северянин
Том 5. Публицистика. Письма

Игоря Северянина называли «королем поэтов», и в этом есть доля правды — царственной и величавой поступью его стихи вошли в золотой фонд серебряного века. В его стихах и тонкая лирика, и громогласный эгофутуризм, перья павлина мешаются с шампанским, и вот-вот отойдет последняя электричка на Марс. В искристой лире Северянина играют мириадами отблесков декадентство, нигилизм и футуристические настроения. Поэтический антипод Маяковского, салонный поэт, но и в будуаре можно философствовать.Пятый том содержит прозаические произведения: книгу «Уснувшие весны», работу «Теория версификации», очерки, воспоминания и избранные письма.http://ruslit.traumlibrary.net.


Том 4. Классические розы

Игоря Северянина называли «королем поэтов», и в этом есть доля правды — царственной и величавой поступью его стихи вошли в золотой фонд серебряного века. В его стихах и тонкая лирика, и громогласный эгофутуризм, перья павлина мешаются с шампанским, и вот-вот отойдет последняя электричка на Марс. В искристой лире Северянина играют мириадами отблесков декадентство, нигилизм и футуристические настроения. Поэтический антипод Маяковского, салонный поэт, но и в будуаре можно философствовать.Четвертый том содержит поэтические сборники «Классические розы», «Литавры солнца», «Медальоны», «Адриатика», «Очаровательные разочарования».http://ruslit.traumlibrary.net.


Том 1. Громокипящий кубок

Игоря Северянина называли «королем поэтов», и в этом есть доля правды — царственной и величавой поступью его стихи вошли в золотой фонд серебряного века. В его стихах и тонкая лирика, и громогласный эгофутуризм, перья павлина мешаются с шампанским, и вот-вот отойдет последняя электричка на Марс. В искристой лире Северянина играют мириадами отблесков декадентство, нигилизм и футуристические настроения. Поэтический антипод Маяковского, салонный поэт, но и в будуаре можно философствовать.Первый том содержит поэтические сборники «Громокипящий кубок», «Златолира», «Ананасы в шампанском», «Victoria Regia».http://ruslit.traumlibrary.net.


Стихи (2)

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Полное собрание стихотворений

В книге собраны стихотворений Игоря Северянина, прекрасного русского поэта, который, по словам В. Брюсова, «глубоко переживает жизнь и своими ритмами заставляет читателя страдать и радоваться вместе с собою».


Том 2. Поэзоантракт

Игоря Северянина называли «королем поэтов», и в этом есть доля правды — царственной и величавой поступью его стихи вошли в золотой фонд серебряного века. В его стихах и тонкая лирика, и громогласный эгофутуризм, перья павлина мешаются с шампанским, и вот-вот отойдет последняя электричка на Марс. В искристой лире Северянина играют мириадами отблесков декадентство, нигилизм и футуристические настроения. Поэтический антипод Маяковского, салонный поэт, но и в будуаре можно философствовать.Второй том содержит поэтические сборники «Поэзоантракт», «Тост безответный», «Миррэлия», «Ручьи в лилиях», «Соловей», «Вэовэна».http://ruslit.traumlibrary.net.