Том 3. Фромон младший и Рислер старший. Короли в изгнании - [46]
Убаюкиваемый в своей прежней комнате дорожной качкой, шумом волн и порывистого ветра, он всю ночь вновь переживал во сне дни своей молодости, видел маленькую Шеб, Дезире Делобель, их игры, занятия, видел Училище гражданских инженеров, высокие мрачные здания которого спали сейчас так близко от него на темных улицах Маре…
А когда настало утро и свет, падавший из окон без занавесок, ударил ему в глаза, призывая к дневным делам и обязанностям, ему начало сниться, что пора идти в школу, что его брат перед уходом на фабрику приоткрывает дверь и кричит:
— Ну ты, лентяй, вставай!
Этот добрый, ласковый голос, слишком живой и реальный для сновидения, заставил его окончательно проснуться.
У его кровати стоял Рислер и с трогательной, слегка смущенной улыбкой ждал его пробуждения. Лучшим подтверждением того, что это был действительно Рислер, служило то, что от радости вновь увидеть брата он не нашел ничего лучшего, как сказать:
— Я счастлив..; Я счастлив.!.
Несмотря на воскресный день, Рислер по обыкновению явился на фабрику, желая воспользоваться тишиной и покоем, чтобы поработать над своей печатной машиной. Не успел он прийти, как Ахилл сообщил ему, что приехал его брат и остановился на улице Брак. И вот он прибежал сюда, счастливый, удивленный и немного обиженный тем, что Франц не предупредил его заранее, а главное, что он лишил его удовольствия провести вместе первый вечер. Это сожаление то и дело проскальзывало в его бессвязных речах, где все, что он хотел сказать, оставалось неоконченным и прерывалось тысячью всевозможных вопросов, излияниями нежности и радости. В оправдание Франц сослался на усталость; к тому же ему так приятно было вновь очутиться в их комнате!
— Ладно, ладно, — говорил Рислер, — но теперь-то я уж не выпущу тебя… Ты сейчас же поедешь в Аньер. Сегодня я беру себе отпуск. Какая уж тут работа, раз ты приехал… А малютка-то как будет удивлена! И нам рада! Мы так часто говорили о тебе! Какое счастье! Какое счастье!..
Бедняга, сияя от радости, болтал без умолку — это он-то, всегда такой молчаливый! — и не мог наглядеться на своего Франца. Он находил, что тот очень вырос. А между тем питомец Училища гражданских инженеров был уже достаточно высокого роста и до отъезда, но только за это время больше определились черты его лица, он стал шире в плечах, и долговязому юноше с манерами семинариста, уехавшему два года назад в Исмаилию, далеко было до этого красивого, загорелого малого с серьезным и добрым лицом.
А пока Рислер любовался им, Франц внимательно приглядывался к брату и находил, что он все такой же: наивный, мягкий и по временам рассеянный.
«Нет, это невозможно!.. Каким он был честным человеком, таким и остался», — думал Франц.
И при мысли о том, что смели приписывать брату, весь его гнев обращался против лицемерной порочной женщины, которая так бесстыдно, так безнаказанно обманывала мужа, что тот прослыл ее сообщником. О, его объяснение с нею будет ужасно! Он так прямо и скажет ей: «Я запрещаю вам, сударыня… — понимаете? — запрещаю позорить моего брата!»
Он думал об этом всю дорогу, глядя, как бегут вдоль откосов Сен-Жерменской железной дороги еще по — весеннему тощие деревца. Сидя напротив него, Рислер болтал, болтал без умолку. Он говорил о фабрике, о делах. За прошлый год они получили прибыли по сорок тысяч франков на каждого, но не то еще будет, когда начнет работать его печатная машина.
— Ротационная машина, Франц, вращающаяся, двенадцатиугольная. Одним поворотом колеса она может дать отпечаток рисунка в двенадцать и даже в пятнадцать тонов: красный на розовом фоне, темно-зеленый на светло-зеленом, причем цвета не будут смешиваться и поглощаться один другим, ни одна черточка не сольется с соседней, ни один оттенок не убьет и не поглотит другой. Понимаешь ты это, братишка?.. Машина будет таким же мастером, как человек… Целая революция в обойном деле!
— Но ты уже изобрел машину? — спросил Франц, слегка встревоженный. — Или, может быть, еще только обдумываешь?
— Изобрел! И еще как изобрел!.. Завтра я покажу тебе все чертежи. Заодно уж я придумал и автоматический крючок для металлического прута, на который подвешивают обои в сушильне. На будущей неделе я водворяюсь у нас наверху, на чердаке, и там под моим руководством будут секретно сооружать первую модель моей машины. Необходимо, чтобы через три месяца были уже получены патенты и машина начала работать… Ты увидишь, Франц, что все мы на этом разбогатеем. Ты, конечно, сам понимаешь, как я буду рад, что смогу хоть чем-нибудь отплатить Фромонам за все добро, которое они мне сделали. Вот уж правда можно сказать: бог ко мне милостив.
И он принялся перечислять все свои удачи. Сидони — милейшее создание, прелестная женщина, его гордость. У них чудесная квартирка. Они вращаются в хорошем обществе. Малютка поет, как соловей, благодаря выразительной методе г-жи Добсон. Эта г-жа Добсон — тоже милейшее существо… Одно только огорчает беднягу Рислера: непонятное охлаждение со стороны Сигизмунда. Может быть, Франц поможет ему разъяснить эту тайну.
— Да, да, я помогу тебе, брат, — ответил Франц, стиснув зубы, и краска гнева бросилась ему в лицо при мысли, что кто-то мог заподозрить этого честного, прямодушного человека, представшего перед ним сейчас во всей своей наивности и непосредственности. К счастью, он, судья, теперь здесь и поставит все на свое место.
