Том 3. Антикварий - [68]

С таким же успехом, как его брат Георг, но с гораздо большей отвагой, Мартин перешел ручей, поднялся по откосу и настолько приблизился к призрачному обществу, что мог распознать в главной фигуре духа Гарца. Впервые в жизни Мартина прошиб озноб. Но воспоминание о том, что на расстоянии он храбрился и даже мечтал о встрече, которая теперь могла состояться, укрепило в нем пошатнувшуюся смелость, а гордость заменила недостаток решимости, и он довольно твердым шагом направился к костру. И чем ближе он подходил к сборищу вокруг огня, тем более диким, фантастическим и сверхъестественным оно ему представлялось. Он был встречен громким взрывом хохота и нестройных выкриков, которые оглушили его и показались ему жутким сочетанием самых мрачных и унылых звуков, какие можно было вообразить.

— Кто ты? — спросил гигант, придавая своим диким и уродливым чертам торжественный вид, хотя они то и дело подергивались судорогой подавляемого смеха.

— Мартин Вальдек, житель этого леса, — ответил смелый юноша. — А вы кто?

— Король лесных чащ и копей, — ответил дух. — Как ты смеешь соваться в мои тайны?

— Я пришел попросить огня, чтобы разжечь у себя потухшую печь, — храбро ответил Мартин, а затем с решительным видом, в свою очередь, спросил: — Что это у вас за тайное празднество?

— Мы справляем свадьбу Гермеса с Черным Драконом, — вежливо сообщил дух. — Однако возьми огня, за которым пришел, и уходи: смертный, который долго смотрит на нас, не остается в живых.

Молодой угольщик воткнул конец рогатины в большую пылающую головню, которую с трудом поднял. Затем он повернул в сторону своей хижины. Взрывы хохота за его спиной возобновились с утроенной силой и далеко разносились по узкой долине. Когда Мартин вернулся домой, то, как ни был он изумлен всем виденным, первой его заботой было положить головню среди прочего топлива, чтобы получше разжечь огонь в печи. Но после долгих усилий и возни с мехами и кочергой головня, принесенная из костра духов, совсем потухла и не разожгла других. Молодой угольщик повернулся и увидел, что огонь на холме все еще горит, но духи, прежде суетившиеся вокруг него, исчезли. Поняв, что дух подшутил над ним, Мартин дал волю своему необузданному нраву и, решив довести приключение до конца, снова отправился в путь к костру, откуда без помехи со стороны демона принес таким же способом новую горящую головню. И опять ему не удалось разжечь огонь. Безнаказанность подстрекнула его отважиться на третью попытку, и он так же успешно, как и раньше, добрался до костра. Но когда он опять завладел горящей головней и собрался уходить, то услышал суровый нечеловеческий голос, уже говоривший с ним и произнесший теперь слова:

— Не смей возвращаться сюда в четвертый раз!

Попытка разжечь огонь от этой последней головни окончилась так же неудачно, как и предыдущие. Тогда Мартин отказался от безнадежных усилий и опустился на постель из листьев, решив лишь утром сообщить братьям о своем сверхъестественном приключении. От усталости и возбуждения он забылся тяжелым сном и был разбужен громкими возгласами изумления и радости. Его братья, проснувшись, крайне удивились, что огонь потух, и начали перекладывать топливо, чтобы снова растопить печь, как вдруг увидели в золе три огромных слитка металла, в котором, будучи, как и большинство крестьян Гарца, неплохими минералогами, тотчас распознали чистое золото.

Их взаимные радостные поздравления несколько охладил рассказ Мартина о том, как ему досталось сокровище; собственные ночные впечатления братьев заставили их полностью поверить ему. Но они не могли устоять против искушения разделить с братом его богатство. Действуя теперь как глава рода, Мартин Вальдек начал скупать земли и леса, построил замок, раздобыл себе дворянскую грамоту и, к великому негодованию древней аристократии края, утвердился во всех правах человека знатного рода. Его храбрость на войне и в частных распрях, а также многочисленность находившейся у него на жалованье челяди некоторое время помогали ему поддерживать свое положение, несмотря на вражду, возбужденную его внезапным возвышением и непомерностью его притязаний.

А потом судьба Мартина Вальдека, как и многих других, показала, сколь трудно смертным предвидеть воздействие мгновенного обогащения на их душу. Дурные наклонности в его натуре, сдерживаемые и подавляемые бедностью, теперь, когда появились всякие соблазны и возможности им предаться, созрели и принесли свои ядовитые плоды. Грех один не ходит. Поэтому одна страсть побуждала в Мартине другую. Скупость вела за собой высокомерие, а высокомерие приводило к жестокости и властолюбию. Нрав Вальдека, всегда дерзкий и смелый, а после обогащения ставший особенно резким и надменным, скоро сделал его ненавистным не только дворянам, но и людям более низкого звания, которые с двойной неприязнью смотрели, как обременительными для них правами, принадлежащими имперской феодальной знати, безжалостно пользуется человек, поднявшийся из самых низов народа. О пережитом им приключении, как тщательно он его ни скрывал, поползли слухи, и духовенство не замедлило заклеймить его как колдуна и приспешника дьявола, негодяя, который, приобретя таким странным способом огромный клад, не счел нужным освятить его, отдав значительную часть на нужды церкви. Окруженный враждебными ему людьми и общественными силами, измученный бесконечными междоусобными стычками и находящийся под угрозой отлучения от церкви, Мартин Вальдек, или барон фон Вальдек, как мы теперь должны его называть, часто горько жалел о трудах и радостях тех лет, когда он был беден и никто не завидовал ему. Но при всем этом храбрость его не изменяла ему и даже как будто возрастала по мере того, как вокруг него сгущались опасные тучи, пока случай не ускорил его падения.