Том 3. Антикварий - [61]

— Довольно, довольно об этом! Делайте как знаете. Ну, а я захвачу с собой Гризл или пастора, потому что, взяв на почте лошадей, я хочу как следует использовать их за свои деньги. Значит, мы встретимся на Тирлингенском перекрестке в пятницу, точно в двенадцать.

Условившись о встрече, друзья расстались.

ГЛАВА XVII

Священник здесь средь меркнущих свечей

Шептал молитвы в тишине ночей.

Душа, скорбя, пути сюда искала.

Здесь в мирных кельях резвость угасала,

Разглаживалось гневное чело,

Потоки слез раскаянье лило.

Крабб, «Местечко»

Утро пятницы было такое безмятежное и ясное, словно не затевалось никакой увеселительной прогулки. А это случается редко, как в романах, так и в действительной жизни. Ловел, испытывая на себе живительное воздействие хорошей погоды и радуясь перспективе еще раз увидеться с мисс Уордор, ехал рысью к месту рандеву в лучшем настроении, чем то, в каком он пребывал последнее время. Его виды на будущее во многих отношениях казались светлее и благоприятнее, и надежда, хотя и пробивавшаяся еще, подобно утреннему солнцу, сквозь тучи и ливни, теперь освещала ему путь. Как и можно было ожидать, при таком состоянии духа он первым прибыл на место сбора и, как тоже можно было предположить, так сосредоточенно смотрел в сторону нокуиннокской дороги, что узнал о прибытии монкбарнсского отряда лишь тогда, когда услышал громкие понукания возницы и позади него, громыхая, остановилась карета. В этом экипаже находилась, во-первых, внушительная фигура самого мистера Олдбока, во-вторых, едва ли менее дородная особа преподобного мистера Блеттергаула, священника Троткозийского прихода, на территории которого лежали как Монкбарнс, так и Нокуиннок. На преподобном джентльмене был пышный парик, поверх которого сидела треуголка. Это был наиболее великолепный экземпляр из трех еще оставшихся в приходе париков, которые, как любил говорить Монкбарнс, соответствовали трем степеням сравнения: волосяной убор сэра Артура представлял положительную, его собственный круглый парик — сравнительную и ошеломляющее серо-белое сооружение достойного священника — превосходную степень. Главный инспектор этих древностей, воображавший (или только делавший вид), что ему никак нельзя отсутствовать при таком случае, собравшем всех трех их владельцев вместе, сидел на скамеечке за каретой, чтобы «быть под рукой, если господам понадобится поправить прически перед обедом». Между массивными фигурами Монкбарнса и священника была втиснута худенькая Мэри Мак-Интайр, тетка же ее предпочла навестить пасторский дом и поболтать с мисс Бекки Блеттергаул, нежели осматривать руины монастыря святой Руфи.

Пока шел обмен приветствиями между обитателями Монкбарнса и мистером Ловелом, подкатила коляска баронета, которую примчали великолепные гнедые, в мыле от быстрого бега. Нарядный кучер, гербы, украшенные геральдическими знаками дверцы, пара форейторов — все это представляло резкий контраст с ветхой каретой и жалкими, загнанными клячами, доставившими антиквария и его спутников. Главные места в коляске занимали сэр Артур и его дочь. При первом же взгляде, которым обменялись мисс Уордор и Ловел, она сильно покраснела. Но молодая леди, по-видимому, решила относиться к нему как к другу, и только другу, поэтому ее ответ на его взволнованное приветствие был исполнен спокойной вежливости. Сэр Артур задержал коляску, чтобы приветливо пожать руку своему спасителю и высказать удовольствие по поводу того, что теперь имеет случай лично поблагодарить его. Затем, представляя ему своего спутника, небрежно добавил:

— Мистер Дюстерзивель — мистер Ловел.

Ловел взглянул на немецкого мудреца, занимавшего в коляске переднее сиденье, обычно предоставляемое людям подчиненным или низшим по рангу. Угодливая улыбка и низкий поклон, которыми иностранец ответил на его легкий кивок, еще усилили ту неприязнь, которую Ловел уже питал к нему. И по тому, как антикварий нахмурил косматые брови, можно было заключить, что и ему неприятно это прибавление к их компании. Остальные участники прогулки лишь издали обменялись приветствиями, затем экипажи снова тронулись и, проехав от места встречи еще около трех миль, остановились перед вывеской захудалой маленькой гостиницы «Четыре подковы», где Кексон почтительно открыл дверцу и опустил подножку наемной кареты, тогда как седокам коляски помогли выйти их более парадные слуги.

Здесь возобновился обмен приветствиями. Молодые леди пожали друг другу руки, и Олдбок, очутившийся в своей стихии, занял место проводника и чичероне во главе компании, которой предстояло пешком направиться к месту, которое ее интересовало. Антикварий постарался удержать подле себя Ловела, как лучшего слушателя среди присутствующих, но иногда обращался с немногословными разъяснениями к мисс Уордор и Мэри Мак-Интайр, следовавшим непосредственно за ними. Баронета и пастора он, в общем, избегал, зная, что они оба считают себя осведомленными не хуже, а может быть, и лучше его. Что же касается Дюстерзивеля, которого Олдбок считал шарлатаном, то он был так тесно связан с ожидаемыми убытками на акциях горнопромышленной компании, что антикварию противно было даже видеть его. Таким образом, пастор и эксперт, как два спутника планеты, вынуждены были вращаться в орбите сэра Артура, который к тому же естественно притягивал их, как наиболее важная персона в маленьком обществе.