Том 28. Письма 1901-1902 - [88]

«Скорпион» напечатал в своем сборнике мой рассказ… — Издательство «Скорпион» напечатало в альманахе «Северные цветы» рассказ Чехова «Ночью» (см. также письмо 3361).

…выслал деньги Вам — в пользу Вашего музея. — Иорданов спрашивал: «Две недели тому назад от Товарищества „Скорпион“ в библиотеку на Ваш счет было прислано сто рублей, не указывая для чего. Не членский ли это взнос в приют? Не откажите ответить».

…числился на службе младшим сверхштатным медицинским чиновником. — В 1893 г. (см. об этом подробнее в примечаниях к т. 5 Писем, стр. 454, 477, 499, 505).

Иллюстрированного издания «Мертвых душ» не выписывайте… — Это издание прислал Чехову в подарок А. Ф. Маркс. В составленном Чеховым списке книг, посланных в Таганрогскую городскую библиотеку (ЦГАЛИ), «Мертвые души» Гоголя, изд. Маркса, значатся под № 1280 (л. 29 об.)

3363. Б. ПРУСИКУ

21 апреля 1901 г.

Печатается по фотокопии с автографа (ГЛМ). Впервые опубликовано: «Краткие сообщения Института славяноведения АН СССР». М., 1957, № 22, стр. 52.

Ответ на письмо Б. Прусика от 7 (20) апреля 1901 г. (Игнатьева А. И. Переписка А. П. Чехова с его чешскими переводчиками. — Там же, стр. 53).

…за «Meziakti», полученные мною на этих днях. — 20 (7) апреля в пражском Национальном театре состоялась премьера пьесы Чехова «Дядя Ваня». В тот же день Прусик писал Чехову о «феноменальном успехе» постановки, об актерском исполнении, которое «выше всяких похвал», о критике, отзывавшейся «с крайним восхищением» о пьесе. Одновременно с этим письмом Прусик послал Чехову экземпляр театрального журнала «Meziakti» («Антракт»), 1901, № 167, 20 (7) апреля с программой спектакля «Дядя Ваня» и своей статьей «Д-р Антон Павлович Чехов и его „Дядя Ваня“» (номер журнала находится в Музее Чехова в Таганроге). Подробнее о постановке «Дяди Вани» в пражском Национальном театре см. в обзоре Ш. Ш. Богатырева «Чехов в Чехословакии» — ЛН, т. 68, стр. 756–757.

…нашел у себя письмо… — Письмо от 2(15) января 1901 г. (ГБЛ). Прусик писал: «Спешу Вам сообщить, что Ваш „Дядя Ваня“, принятый уже с июля на сцену Национального театра в Праге, игрался в этих днях в городском театре в Пильзене с огромным успехом». Судя по другому письму Прусика (без даты), пьеса шла с успехом также в городах Часлав, Нимбурк и Градец Кралове.

3364. О. Л. КНИППЕР

22 апреля 1901 г.

Печатается по автографу (ГБЛ). Впервые опубликовано: Письма к Книппер, стр. 113–114.

Ответ на письмо О. Л. Книппер от 17 апреля 1901 г.; Книппер ответила 26 апреля (Переписка с Книппер, т. 1, стр. 379–381; 398–400).

…я не удерживал тебя, потому что мне в Ялте противно… — Книппер писала 17 апреля: «Не могу отделаться от мысли, что мы зря расстались, раз я свободна. Это делается для приличия, да? Как ты думаешь? Когда я сказала, что уезжаю с Машей, ты ни одним словом не обмолвился, чтобы я осталась или что тебе не хочется расставаться со мной. Ты промолчал <…> Мне как-то ужасно больно думать о моем последнем пребывании в Ялте, несмотря на то, что много дурили. У меня остался какой-то осадок, впечатление чего-то недоговоренного, туманного. Тебе, может, неприятно, что я пишу об этом? Скажи мне откровенно. Я не хочу раздражать тебя ничем. Я так ждала весны, так ждала, что мы будем где-то вместе, поживем хоть несколько месяцев друг для друга, станем ближе, и вот опять я „погостила“ в Ялте и опять уехала. Тебе все это не кажется странным? Тебе самому? Я вот написала все это и уже раскаиваюсь, мне кажется, что и ты все это сам отлично чувствуешь и понимаешь. Ответь мне сейчас же на это письмо, если тебе захочется написать откровенно; напиши все, что ты думаешь, выругай меня, если надо, только не молчи. <…> В Москве все поражены, узрев меня, не могут понять причины моего приезда. Я всем говорю, что вызвала меня мать для решения квартирного вопроса». На следующий день Книппер опять вернулась к этой теме: «Вот опять 2-ой час ночи, я опять пишу тебе <…> Ты не выходишь у меня из головы, каждую минуту я думаю о тебе. Вдруг мне кажется, что ты уже охладел ко мне, что не любишь меня, как прежде, что тебе просто нравится, чтобы я приезжала к тебе, вертелась бы около тебя и больше ничего, что ты не смотришь на меня, как на близкого тебе человека. А я без тебя не представляю себе своей жизни. Ну, прости, милый мой, что я опять об этом. Не буду — ты ведь не любишь этой бабьей болтовни. Не сердись на меня. Мне просто как-то дико, что мы не вместе теперь, сейчас, почему дни проходят зря, в разлуке — оттого, может, и мысли всякие лезут» (там же, стр. 382).

Сядем на пароход в Ярославле ~ из Баку в Батум. — Книппер одобрила этот план: «Маршрут — Ярославль, Астрахань, Баку, Батум мне чрезвычайно нравится, милый мой. Волга меня манит сильно. Как это будет чудесно, красиво! Если бы ты знал, как я радуюсь этой поездке с тобой! Я жду не дождусь тебя».

Значит, ты без ролей сидишь теперь? — Книппер не была занята в готовящихся к постановке в Художественном театре пьесах Г. Гауптмана «Микаэль Крамер» и Г. Ибсена «Дикая утка». О театральных делах она писала 17 апреля: «Сегодня зашла в театр. Все забросали меня вопросами о тебе, о том, доволен ли ты успехом „Сестер“, когда ты приедешь, <…> без конца расспрашивали <…> Вечером, в 7 час., была беседа о „Крамере“ не особенно интересная. Немирович на днях уезжает в Ялту — увидишь его».