Том 27. Письма 1900-1901 - [183]

Получил длинное письмо от К. С. Алексеева ~ Пишет насчет пьесы, хвалит исполнителей, в том числе и тебя. — В письме от 25 декабря 1900 г. К. С. Станиславский писал о работе Художественного театра над пьесой «Три сестры»: «23-го декабря у нас состоится генеральная, очень черновая репетиция первых двух актов. Кажется, бог даст, пьеса пойдет недурно. Думаю, что будут хороши: Лужский, Вишневский, Артем, Грибунин, Москвин, жена, Мария Федоровна. Савицкая еще не отучилась от нытья. Ольга Леонардовна нашла прекрасный тон. Если займется им, будет играть прекрасно, если будет надеяться на вдохновение —? Мейерхольд еще не нашел настоящего тона и работает усиленно. Безусловно не подходят Громов и Судьбинин (даже как дублер). Шенберг юлит и понял, что он просмотрел клад, так как роль Соленого — это действительно клад для актера. Вероятно, он будет играть его. Дублером же, вместо Судьбинина, разрешите попробовать Качалова. Он будет приятен и благороден, Судьбинин уже не годится даже в денщики к Вершинину.

Актеры пьесой увлеклись, так как только теперь, придя на сцену, поняли ее» (Станиславский, т. 7, стр. 201).

Немирович под арестом ~ я его поэтому не вижу. — Немирович-Данченко с женой жил в это время в Ментоне, куда был вызван к заболевшей сестре.

В пятницу водил его к Ковалевскому обедать… — Чехов с Немировичем-Данченко были у М. М. Ковалевского 29 декабря 1900 г.

Уже два раза был в Monte-Carlo, послал тебе оттуда телеграмму и письмо. — Чехов ездил в Монте-Карло 25 и 26 декабря 1900 г. (см. телеграмму от 26 декабря^*). Письма из Монте-Карло нет среди известных нам писем. По-видимому, Чехов имел в виду письмо от 26 декабря, написанное им в день посещения Монте-Карло, но по возвращении в Ниццу.

Ты сказала Сулержицкому, что в Египет я не поеду? — В письме от 17 декабря 1900 г. Чехов просил Книппер передать Сулержицкому, что он передумал ехать в Африку.

Я теперь пишу… — Над чем работал Чехов в этот период, сказать трудно. М. М. Ковалевский вспоминал о своих беседах с Чеховым в это время: «Говорил <Чехов>, что хочет написать рассказ или повесть о сельском учителе, одном из несчастнейших, по его мнению, людей в России. — „Я знаю, — прибавлял он, — в мельчайших подробностях судьбу 30–40 учителей моей местности, и поэтому в моем рассказе не будет ничего выдуманного“» (Летопись, стр. 646).

Я тебя люблю ~ не понимаешь. — Книппер ответила: «Ты думаешь, я не чувствую, что ты меня любишь? Наоборот, дорогой мой, я убеждена, что меня никто так не любил и не будет любить, как ты. Что, скушал??»

3241. О. Л. КНИППЕР

2 (15) января 1901 г.

Печатается по автографу (ГБЛ). Впервые опубликовано: Письма к Книппер, стр. 85–86.

Ответ на письмо О. Л. Книппер от 11 декабря 1900 г.; Книппер ответила 9 января 1901 г. (Переписка с Книппер, т. 1, стр. 213–215 и 274–275).

…если не считать письма от 12 дек<абря>… — Речь идет о письме Книппер от 11 декабря 1900 г., где она рассказывала о своем возвращении домой после проводов Чехова в Ниццу (см. о нем в примечаниях к письму 3206^*).

Третьего дня я послал ему телеграмму… — Эта телеграмма не сохранилась. Вл. И. Немирович-Данченко откликнулся на нее следующим письмом: «Видишь ли, что произошло. На вчерашний день я заранее заказал экипаж, чтобы ехать в Ниццу по знаменитой route de la corniche <дороге карниза>. Поэтому приехать к тебе seul avant midi <один около полудня> не мог. Но рассчитывал быть около часу у тебя — узнать в чем дело. Однако, я рассчитал неверно, выехали мы только в 10 1/2, оказалось, что в Ницце могли бы быть не раньше 3-х, а назад только к ночи. Поэтому, доехав до Тюрби, отпустили извозчика, а сами спустились по funiculair’у в Монте-Карло, где и остались. Завтра, в среду, буду в Ницце — и у тебя до часу дня» (Ежегодник МХТ, 1944, стр. 132).

…поговорить насчет письма, которое я получил от Алексеева. — См. примечания к письму 3239^*.

Опиши мне хоть одну репетицию «Трех сестер». — Почти в каждом своем письме Книппер касалась работы Художественного театра над пьесой. 1 января 1901 г. она писала: «Вчера и сегодня была на репетиции. Сегодня размечали 3-ий акт без Конст. Серг. Завтра с ним. Вчера вводили в пьесу Санина. Не знаю, как он будет.

Я прохворала и ни одной толковой репетиции не видала <…> Напиши, что Маша — все 4 акта в черном, или можно в сером, или в белой рубашечке?» (Переписка с Книппер, стр. 255–256). На следующий день она сообщала: «Завтра мы репетируем 3-й акт наизусть. Он размечен преинтересно. Опишу послезавтра. 4-й акт еще не читала, говорят, у меня сцена с Чебутыкиным, — я рада. Мне так хочется хорошо сыграть Машу! Скоро будет генеральная 3-х актов, тогда напишу больше, а теперь трудно, в черновике все» (там же, стр. 261). 4 января она писала: «Сегодня <…> на сцене ставили для осмотра декорацию 4-го акта, кот<орая> мне очень нравится. Завтра проходим все 3 акта. Мне моя Маша очень нравится, но 4-й акт в новом виде еще не получала, не знаю» (там же, стр. 266). В ответном письме от 7 января Книппер извещала: «Мы вчера после „Одиноких“ немного репетировали в пустом театре, и все почему-то были очень оживлены и дурили, Артема не оставляют в покое — передразнивают, в особенности Лужский мастер на это. 14-го днем будет генеральная 3-х актов „Сестер“. Санин мне пока совсем не нравится, не знаю, что будет потом. И Мейерхольд не нравится — нет бодрости, крепости, жизни, — сухо! Только ты молчи об этом и не болтай, пусть другие говорят тебе, а то выйдет неприятность».