Том 27. Письма 1900-1901 - [134]

Ваше письмо я получил еще в Тифлисе… — Чехов был в Тифлисе во время своей поездки по Кавказу (см. примечания к письму 3102^*). 7 июня 1900 г. грузинская газета «Иверия» (№ 120) сообщала: «Выдающиеся русские писатели Антон Павлович Чехов и Максим Горький (А. Пешков) в настоящее время находятся в Тифлисе. Они остановились в „Северных номерах“. Там же остановился художник Васнецов».

Положение Владимира Алексеевича мне понятно… — В письме от 1 июля 1900 г. Тихонова сообщала о тяжелом положении, в котором они оказались с мужем в Одессе, куда В. А. Тихонов приехал лечиться. Она писала: «Муж мой, проработав непрерывно и усиленно всю зиму по редактированию иллюстрированного беллетристического и художественного отдела газеты „Россия“, к весне почувствовал крайнее нервное расстройство и полную невозможность работать и уехал для отдыха в Одессу. Видя себя совершенно неподходящим к крайне ему несимпатичной редакции „России“, он, уехав, вышел из состава редакции, причем ему не доплатили весьма солидной, для его бюджета, суммы. Но ему и на это, до поры до времени, пришлось махнуть рукой. Так как, несмотря на многочисленные требования — денег ему так-таки не выслали и в Одессу. Здесь, в Одессе, жизнь в гостинице дорога; сумму на расходы он взял с собой небольшую, но ему хватило бы, если бы не заболела я и не прохворала целую неделю инфлуэнцей, а затем, к довершению несчастия, свалился он, отравившись рыбьим ядом, и прохворал недели две с половиной. Это выбило нас окончательно из бюджета, лишив мужа возможности более трех недель работать и выхватив у нас много денег на докторов и лекарства <…> Все это я пишу Вам, глубокоуважаемый Антон Павлович, так подробно потому, что в более безвыходном положении, как находится Влад<имир> Алекс<еевич>, трудно себе представить человека. Он совсем угнетен, болен, нервы его расстроены до того, что у него трясется голова и он весь дрожит <…> Зная Ваше к нему расположение, я решила, без ведома его, обратиться к Вам и просить Вас, ради всего святого на свете, помочь ему выбиться из этого положения. А положение его в данное время таково: у нас долгу в ресторане и гостинице за номер — 150 рублей, в кармане — 2 рубля денег, все, что можно заложить, — заложено; продать и заложить больше нечего. Положение в чужом городе — унизительное и страшное. Не сегодня-завтра кредит в гостинице и ресторане закроют — и тогда буквально голод и полная невозможность выбраться из Одессы <…> Если можете — пришлите 300 или хоть 200 р. по телеграфу, потому что помощь нужна скорая <…>, а в октябре или ноябре, как только Влад<имир> Алекс<еевич> окончит и сдаст свой большой роман, который он пишет, он вернет Вам эти деньги с благодарностью. Эти деньги помогут ему хоть немного оправиться, встать на ноги и еще ретивее приняться за работу».

3116. М. О. МЕНЬШИКОВУ

3 августа 1900 г.

Печатается по автографу (ЦГАЛИ). Впервые опубликовано: Чехов, изд. Атеней, стр. 131–132.

Год устанавливается по почтовым штемпелям на конверте: Ялта. 4 VIII. 1900; С. — Петербург. 8 авг. 1900.

М. О. Меньшиков ответил 12 августа 1900 г. (ГБЛ).

…на другой день после Вашего отъезда. — В ответном письме Меньшиков подробно описал свой путь из Ялты в Петербург: «Выехал я из Ялты с большой грустью — прочел известие о смерти Вл. Соловьева. Я не думал, что мне до такой степени будет больно потерять этого — далекого мне — человека. На пароходе меня атаковала Стрепетова <…> Я позавидовал Вам, вспомнил, что Вы в это время в Массандре — в ином, в более приятном обществе. В Ясной я застал целый лазарет: старец охает, держится за живот, графиня <…> больна глазами, Татьяна Львовна лежит пластом с = 36–39,6 <…> Но тем не менее приняли меня с деревенским радушием и держали трое суток, пока не наехали другие гости, пока не ввалился Стасов с Гинцбургом и пр. Стасов и Толстой — поглядеть на эту группу, послушать их разговор стоило бы талантливому художнику. Говорил, конечно, — точнее грохотал, брызжа слюной — один Стасов, не позволяя рта раскрыть Толстому, и Ясную Поляну сразу точно гарью заволокло — удушливой глупостью. У Л. Н. прежние припадки; графиня говорит, что он, проехавши сорок верст верхом, поужинал неосторожно и пр. Сам Толстой объясняет болезнь так: желчь сгущается, теряет способность идти в кишку, идет в желудок, начинаются рвоты, а потом — от пораженья камнями в протоках адские, невыносимые боли. Уверен, что от этой болезни и во время этой боли умрет. Но при мне вставал, мы гуляли, верст по три, по четыре, играли в шахматы, вели споры — один оч<ень> неприятный для него. Читал я только что конченную большую статью его „Рабство нашего времени“ и нашел ее, к сожалению, слабой. Расспрашивал он с большим участием о Вашем здоровье и опять восхищался Вашим талантом. О Соловьеве выразился, что, только услышав о его смерти, почувствовал, что имел против него дурное чувство, и устыдился». О встречах с Меньшиковым во время его пребывания в Ялте и об отношении к нему Чехова см.: С. Я. Елпатьевский. Антон Павлович Чехов. — Чехов в воспоминаниях, стр. 578–580.

Шлю Вам ~ телеграмму, полученную сегодня.