Том 26. Это - серьезно. Сувенир из клуба мушкетеров. Вплоть до убийства президента - [42]

— Хватит ли людей, чтобы завершить окружение?

— Пока нет, но завтра к утру должны подойти еще.

— Как только прибудет Павел, мы отправимся в саванну. Это будет заключительный этап. Ты тоже пойдешь с нами, Бота.

На столе Боты застрекотал маленький коротковолновый приемник. Бота надел наушники и стал записывать передачу. Малих нахмурившись ждал. Кончив записывать и сняв наушники, Бота сказал:

— Замечена еще одна машина, она движется в другом направлении — на юго-восток. Минут десять тому назад она прошла мимо наблюдательного пункта. Это старый «бьюик». В нем три человека.

— Вот это уже точно Гирланд! — вскочил Малих. — Он украл машину Дьена.

— Но если это Гирланд, то кто же тогда едет на восток?

— Возможно, это везут продукты для Кейри…

— Что же тогда будем делать с Гирландом?

— Оставим его в покое! Если с ним нет проводника, он вскоре заблудится и избавит нас от лишних хлопот.

В этот момент открылась дверь и вошел Павел.

— Ты как раз вовремя, — заметил Малих. — Мы отправляемся в саванну.

— А как же Фонтец?

— Теперь он нам не нужен. Мы знаем с точностью до десяти километров, где находится Кейри. Утром мы его возьмем.

Все вышли и направились к легкому «джипу» — тяжелый «кадиллак» был непригоден для движения по пескам.

Гирланд и Тесса уже три часа ехали по пескам. Марк не привык к такой езде, и хотя он пристегнулся ремнями, его так сильно трясло и подбрасывало на ухабах, что все тело было в синяках. Несколько раз они увязали в песках, и тогда приходилось вместе с Момаром толкать машину. Влажный раскаленный воздух: измотал их вконец. До места оставалось еще километров семьдесят — верный час езды.

— Меня беспокоят фары, — сказал Гирланд, обращаясь к Тессе. — Если люди Малиха неподалеку, как вы считаете, они могли засечь нас. Может быть, остановимся и подождем до рассвета? Тогда можно будет ехать без фар.

— Я не могу оставить отца одного ночью, — запротестовала Тесса.

— Лучше оставить его одного, чем навести охотников. А мы как раз это и делаем.

Тессе пришлось уступить.

— Я об этом не подумала… Действительно, с высокого дерева наблюдатель-далеко видит в пустыне. Но до рассвета еще шесть часов. — Тесса взглянула на часы.

Гирланд вышел из машины и сел на песок.

— Ух, теперь можно промочить горло.

Тесса что-то сказала Момару, и тот принес из машины термос и стаканы. Оставив их вдвоем, африканец отошел в сторону, сел на песок и тотчас же уснул. Тесса села возле Гирланда и налила в стаканы холодный апельсиновый сок.

— Жаль, что это не джин… — сказал Гирланд, отпивая прохладную душистую влагу. — Где ты научилась так здорово водить машину?

Она улыбнулась, польщенная неожиданным комплиментом.

— Я до восемнадцати лет жила в Диорбеле. Мы с Момаром часто ездили в саванну. Там-то я и постигла это искусство…

— А как ты оказалась в Париже?

— После войны отец поехал в Африку, и мы с матерью поселились в Диорбеле. Потом мы узнали, что он разведчик, а еще позже, что он перебежал к русским… Это был страшный удар для матери, и она вскоре умерла. А я поехала в Париж. Страшно бедствовала, сменила множество работ, продавала газеты. Затем пришло письмо от Энрико. Он сообщил, что отец убежал из России и захватил с собой очень ценные документы, которые хотел вручить Дорну. Я не знала, кто такой Дорн. Энрико писал, что Дорн может не поверить Кейри, и тогда отец просил меня связаться с одним человеком, с которым много лет назад он встречался и которому доверяет. Он назвал имя — Гирланд. Я нашла ваше имя в телефонном справочнике.

Однажды поздно ночью я нарочно пошла за вами… Остальное вы знаете. — Она улыбнулась и после паузы добавила: — А теперь расскажите о себе, Марк.

— Нечего особенно рассказывать…

— Я хочу знать, как вы стали агентом. Вы женаты?

— Эта работа не совместима с супружескими обязанностями.

— Я же рассказала вам о себе, а вы не хотите!

Он рассмеялся:

— Все это чертовски скучно. Я — черная овца в своей семье. Моя мать француженка, а отец — известный американский адвокат. Я рано ушел из дома, так как хотел свободы и самостоятельности. Меня с детства манил Париж… Едва только мне исполнилось восемнадцать лет, я сел на грузовой пароход в Майами, где мы жили в большом респектабельном доме с огромной прислугой, и отправился в Париж. Там я начал писать, подражая Хемингуэю, но ничего не получилось… Я голодал. Вскоре умер отец, и я оказался обладателем трехсот тысяч долларов, которые промотал за два года, после чего опять впал в бедность. Тогда-то появился Гарри Росленд и предложил работу. Это было шесть лет назад… Вот и все! — он растянулся на песке. — Давай-ка поспим, завтра будет трудный день…

Он закрыл глаза, но сон не приходил. Он думал о Борге и Шварце, о Малихе и Джанин. Последняя его мысль была о Кейри. Он вспомнил о словах Тессы: «Отец сказал, что вы единственный человек Дорна, которому он может довериться», — и уснул.

Когда Гирланд проснулся, уже забрезжил рассвет, и поднявшийся ветер начал заносить их песком. Тесса, свернувшись калачиком, спала рядом. Он мягко дотронулся до нее:

— Пора двигаться.

Она взглянула на часы: было немногим больше четырех. Тесса потянулась, зевнула и поднялась, стряхивая песок.