Том 25. Вождь окасов. Дикая кошка. Периколя. Профиль перуанского бандита - [204]

В это время вошла Периколя; она смеялась и хохотала по привычке.

— О! Ваша светлость, — воскликнула она, — чья это великолепная карета, запряженная двумя белыми мулами, которую я заметила на дворе вашего дворца? Не принадлежит ли она вашей светлости?

— Увы! Да, моя милая, — ответил дон Андрее болезненным голосом.

— Я не знала, что у вас такой прекрасный экипаж.

— Я это знаю, — продолжал он, — его привезли из Испании только третьего дня; вчера его доставили сюда, и я приказал тайно ночью перевезти его сюда в Калао.

— Ну хороши же ваши сюрпризы, других вы не делаете; но теперь, ваша светлость, вы только напрасно выбросили за нее деньги, потому что в таком состоянии, в каком находится ваша светлость, вы не можете сегодня обновить этого великолепного экипажа.

— К несчастью, это совершенная правда, моя милая; но если я не могу обновить этого блестящего экипажа, то это исполнит за меня кто-нибудь другой.

— Ах! — произнесла она, с гневом закусывая губы. — Мне хотелось бы узнать имя той особы, которая имеет счастье пользоваться милостями вашего сиятельства?

— Ничего нет легче, моя милая, — ответил вице-король, позвонив.

Появился швейцар.

— Запряжена ли моя новая карета?

— Да, запряжена, ваше сиятельство! — почтительно ответил швейцар.

— Прекрасно, — продолжал вице-король, — скажите кучеру, что он, мулы и карета с этой минуты принадлежат сеньоре Камилии Периколя, которая теперь может располагать ими по своему усмотрению. Ступайте!

— Ах, ваша светлость, — воскликнула актриса, хлопнув весело в ладоши, — неужели действительно вы дадите мне эту великолепную карету?

— Да, моя милая, — ласково ответил дон Андрее, — я очень рад, что вам понравился мой подарок.

— Ваша светлость, вы слишком меня балуете.

— Прекрасно, прекрасно, это не стоит благодарности; напротив, поспешите ехать, потому что скоро начнется церемония, а я желаю, чтобы вы явились на нее как можно приличнее.

Молодая девушка поклонилась вице-королю, который поцеловал ее в лоб, и выбежала из зала.

— В особенности, моя милая, советую тебе вести себя благоразумно, — кричал ей дон Андрее.

— О! Не беспокойтесь, — сказала она исчезая.

Ее выезд из дворца произвел всеобщее волнение, и вскоре собралась толпа посмотреть на нее и весело прокричать ей:

— Браво! Периколя, да здравствует Периколя!

Молодая девушка, упоенная радостью, грациозно раскланивалась налево и направо, как вдруг она увидала тяжелую карету маркизы, в которой величественно восседали ее хозяйка и несколько ее друзей. В голове актрисы тотчас же мелькнула сумасшедшая идея, и она, забыв совет вице-короля, наклонилась к кучеру и шепнула ему несколько слов.

Почтенный автомедон стегнул своих мулов, которые поскакали галопом и понесли так несчастливо, что случайно карета актрисы наскочила на карету маркизы и опрокинула ее вверх колесами.

Через пять минут Периколя вошла в собор и, преклонивши колени, с сокрушением стояла перед балюстрадой хора.

Я не стану рассказывать вам о церемонии. Когда она окончилась, Периколя вышла из церкви и, садясь в экипаж, со злорадством увидела бедную маркизу, которую только теперь слуги успели, с большим трудом освободить из-под обломков ее экипажа.

В то самое время, когда она поворачивала в Каль Меркадерес, большая толпа преградила ей путь, и вскоре послышался колокольчик, впереди появился со Святыми Дарами священник.

Толпа расступилась перед священником и стала на колени по правую и по левую сторону дороги. Актриса также вышла и также преклонила колени со всеми.

Вдруг внезапно отворились двери дома, и из него выбежал бледный и окровавленный человек, который бросился к Периколя и остановился перед нею, размахивая кинжалом.

Молодая девушка вскрикнула от испуга, узнав дона Луи.

— Сеньорита, — воскликнул он слабым и дрожащим голосом, — я сказал вам что через три дня я прекращу свою жизнь, я исполняю мою клятву и умираю; да простит вам Бог!

И не успели удержать его, как он поразил себя кинжалом в сердце и замертво упал к ногам молодой девушки, обагрив кровью ее одежду.

Периколя упала в обморок.

Когда она пришла в себя, благодаря оказанным ей заботам, труп дона Луи лежал в двух шагах от нее.

Она с ужасом вскрикнула и закрыла лицо свое дрожавшими руками.

— Плачьте, дочь моя, — сказал ей чей-то кроткий голос, — милосердие Божие велико. Увы! Вы были невольной причиной смерти этого несчастного молодого человека.

Актриса подняла голову и узнала старого священника, который нес Святые Дары.

— О! Отец мой, — воскликнула она зарыдав, — я виновна; простит ли Бог этого несчастного за самоубийство?

— Я надеюсь, дочь моя; но увы, я стар и несмотря на все мои усилия, я не успел примирить его с Богом.

— Хорошо, батюшка, — ответила актриса со странной решимостью, — подобного случая более не повторится. Сядьте со мной в эту карету и отвезите меня в монастырь кающихся грешниц.

— Прекрасно, дочь моя, я исполню ваше желание; устами вашими говорит сам Бог.

На другой день все жители Лимы узнали с горестным изумлением о том, что их любимая актриса поступила в монастырь, раздав все свое значительное состояние бедным и пожертвовав на богоугодные заведения, в пользу несчастных и завещала, чтобы Святые Дары возились умирающим в ее карете.