Том 24. В зыбкой тени. Итак, моя милая... Если вам дорога жизнь. - [17]

Они обе будут охотиться за мной. Обе будут поджидать удобный случай.

Я чувствовал, что внутри меня все дрожит от гнева, но этот толстый маленький ужас не должен взять надо мной верх.

Я выдавил из себя улыбку, пусть фальшивую, пусть неискреннюю, но все же улыбку.

— Советую заняться прыщиком на губе. Он может нанести основательный удар вашей красоте.

Что ж, последнее слово осталось за мной. Я видел: она вздрогнула, как от удара хлыстом.

Продолжая улыбаться, я покинул приемную, осторожно притворив дверь за собой.

Вернувшись обратно в усадьбу «Четыре ветра», я поднялся в спальню Риты, вытащил пишущую машинку, отнес в комнату для гостей и поставил ее на туалетный столик. Затем снял футляр и заложил в каретку листок голубой бумаги.

Если Рита решила больше не пугать мужа подобными письмами, то теперь их буду посылать я. Но это будет письмо с очень конкретными угрозами, так что телохранитель не отойдет от Зерека ни на шаг. Зерек боится, он не послушает Эмми и не отпустит меня.

Рита, разумеется, догадается обо всем, но мне это безразлично. Она ничего не сможет сделать, не выдав себя.

Подумав несколько минут, я отпечатал следующий текст одним пальцем:

«Тебя предупредили три раза. Это последний! Начиная с сегодняшнего дня, ты нигде не будешь в безопасности. Настанет час, и мы убьем тебя. И будь спокоен: уходить на тот свет ты будешь в страшных муках».

Не хотел бы я видеть Эмми после того, как Зерек доведет до нее содержание записки. Я надеялся, что буду присутствовать в офисе, когда Эмми услышит это. Выражение ее лица нетрудно представить. Но наилучшим зрелищем будет для меня лицо Риты, когда он покажет эту записку ей. Если она не подпрыгнет до потолка, тогда я ничего не понимаю в людях.

В понедельник я получил телеграмму, извещавшую, что мистер и миссис Зерек прибывают в 20.45. Я должен был быть в аэропорту, чтобы отвезти их домой.

Естественно, я прибыл к назначенному времени.

Мисс Робинсон, свеженькая, с ясными глазами, бросила на меня холодный взгляд, когда я вошел в зал ожидания.

— Помните меня? Мистер Зерек прибывает в 20.45. Самолет не опаздывает?

По всему было видно, что она хорошо все помнит, но предпочитает держать меня на расстоянии.

— Добрый вечер. Я получила телеграмму от Зерека. Да, самолет прибывает по расписанию.

— Он будет рад видеть вас такой красивой.

— Самолет вот-вот приземлится. Я скажу мистеру Зереку, где вас можно найти. — В ее голосе была нотка презрения.

Мой шарм в последнее время меня подводит. Что-то, я перестал производить на женщин приятное впечатление.

Мисс Робинсон ушла. Несколькими минутами позже я услышал рев моторов приземляющегося самолета и подошел к двери. Еще несколькими минутами позже я увидел Зерека в сопровождении стюардессы. Позади них шли Рита и какой-то мужчина в униформе, который тащил их чемоданы.

Я пошел им навстречу.

— Рад видеть вас! Надеюсь, путешествие было удачным?

Зерек взял меня под руку и прошелестел умирающим голосом.

— Я невероятно простыл. Где автомобиль? Вы меня хотите уморить.

Мисс Робинсон протянула к нему руку и прошептала несколько успокаивающих слов. Его белое, осунувшееся лицо перечеркнул гнев, сверкнувший в маленьких глазках. О, настал момент произвести должное впечатление на Зерека.

— Проводите его в зал, мисс Робинсон. Я сейчас же доставлю машину. Он выглядит совершенно больным.

Я даже не взглянул на Риту, хотя мне очень хотелось это сделать. Я побежал к машине и быстро подогнал ее к входу в зал ожидания.

— Пойдемте. Машина у входа.

Мисс Робинсон и я провели этого стонущего маленького человечка в машину. По счастью, я прихватил с собой покрывало, чтобы закрыть радиатор. Теперь мы завернули в него Зерека.

Мисс Робинсон не замечала меня. Она подошла к дверце с противоположной стороны и заглянула в салон.

— Вы хорошо устроились, мистер Зерек? Если вам недостаточно тепло, я могу принести еще одно одеяло.

— Все в порядке. Я хочу домой.

Он настолько был озабочен состоянием своего здоровья, что забыл дать мисс Робинсон на чай.

Пока мы его устраивали, Рита расположилась на заднем сиденье. В отличие от Зерека, она не забыла вручить чаевые человеку, который нес багаж, опустила стекло и со вздохом облегчения откинулась на спинку сиденья.

Я скользнул за руль.

— Я закрою okhq, если вам холодно?

— Закройте и побыстрее езжайте. — Зерека трясло. — Я хочу в постель. Я совершенно больной, неужели вы не понимаете? У меня болит грудь.

— Ни слова о груди!

Я отвернулся, чтобы скрыть улыбку. По всему было видно, что Рита очень раздражена.

— Тебе легко так говорить! Ведь ты не больна. А я вот уже три дня задыхаюсь. Смогу ли я уснуть? Я не сплю уже три ночи. А ты все время бурчишь на меня.

Я следил за ней в зеркальце. Рита хотела что-то сказать, но сдержалась и, закурив сигарету, уставилась в окно.

— Где вы могли так простудиться, мистер Зерек?

— Это не важно. Отвезите меня домой. Никого не заботит, что я могу умереть. Молчите! Я не хочу разговаривать.

Когда я снова посмотрел в зеркальце, то заметил на лице жены триумфальную улыбку: Рита не подозревала, что я за ней наблюдаю. Она вспоминала…

Видно, миссис Зерек не теряла в Париже времени даром.