Том 22. Приключения Мишеля Гартмана. Часть II - [168]

Машинально бросив, по привычке все наблюдать, равнодушный взгляд на приезжих, он нашел как будто знакомыми черты генерала. Чтоб удостовериться, не ошибается ли, Штанбоу переменил направление и пошел к гостинице, которой достиг в ту самую минуту, когда офицеры входили в дверь.

Что же касается конвоя, то конюх отворил ворота и саксонские солдаты, под наблюдением унтер-офицера, ставили лошадей в конюшню и холили их с тою заботливостью, которую кавалеристы прилагают к этому важному для них занятию.

— Ба, ба, ба! — вскричал генерал, увидав Штанбоу. — Вот счастливая-то встреча! Не ожидал я найти в этом захолустье знакомое лицо.

И, бросив трактирщика, с которым говорил, он подошел к барону с улыбкой на губах и протягивая ему руку.

— Барон Фридрих фон Штанбоу, если не ошибаюсь, — сказал он.

— Кажется, я имею честь видеть графа Отто фон Дролинга, — ответил барон, дружески пожимая протянутую ему руку.

— Самолично, барон, — пошутил его превосходительство, — я очень рад, ей-Богу, что встречаю вас, не ожидал никак подобной удачи в этой горной норе.

— Очень счастлив, граф, и весь к услугам вашим, если могу быть чем-нибудь полезен.

— Благодаря тысячу раз, принимаю ваше обязательное предложение так же искренно, как оно сделано. Большое удовольствие найти с кем перемолвить слово среди плоских эльзасских лиц, которых выпученные глаза точно поглотить вас хотят. Доннерветтер! Нас недолюбливают здесь в краю.

— Действительно, не любят, граф, — ответил Штанбоу с улыбкой немного насмешливой.

— Однако знаете, барон, я удивляюсь, как это вы сразу узнали меня, когда мы, если память не изменяет мне, виделись всего один раз, лет пять назад.

— Совершенно верно, граф, на бале эрцгерцогини Софии в Берлине. Вы удостоили меня чести обменяться со мною несколькими словами.

— Так точно, дер тейфель! Какая у вас память, барон, чудо просто!

— Правда, — ответил Штанбоу с самодовольством, — я одарен довольно редким свойством: стоит мне раз увидеть кого-нибудь и я узнаю это лицо хотя бы через двадцать лет.

— Вижу, — сказал генерал и отвернулся, чтоб скрыть улыбку, которая заставила бы барона задуматься, если б он мог видеть ее. — Позвольте представить вам полковника Врангеля, — продолжал он, — моего двоюродного брата и друга. Барон Фридрих фон Штанбоу.

Они поклонились друг другу церемонно.

— Я много наслышан о бароне, — сказал полковник с изысканной учтивостью.

— Атака врангелевских кирасиров под Вертом осталась знаменитою в прусской армии, — ответил барон тем же тоном.

Знакомство состоялось. Сели, приказали принести закуску, закурили сигары, и разговор стал общий: речь шла о разных событиях войны, планах, более или менее удачных, известных генералов, об окончательном, крайне близком торжестве, о Франции, разоренной и навсегда распавшейся на части, о многих вопросах, еще важных для прусских офицеров, и при всем этом усердно пили и курили.

Генерал Дролинг вполне смотрел старым воином — толстяк средних лет, рослый и сильный, он не брил бороды, нос имел красный, выдающиеся скулы синеватого оттенка и, очевидно, комплекцию, склонную к удару, лицо его буквально разделялось надвое громадным шрамом, который придавал ему выражение грозное, так как рот и правый глаз постоянно подергивало вследствие раны, и, кроме того, глаз слезился, а веко, красное как кровь, казалось точно вывернутым.

Что касалось полковника Врангеля, то он был без малого шести футов и соразмерной худобы, ему, казалось, по меньшей мере, шестьдесят лет, длинные волосы и борода были серебристо-белого цвета, составлявшего резкую противоположность с багровой краснотой небольшой части его лица, которая оставалась на виду, его маленькие, огненные, с косыми прорезами глаза и плоский нос придавали ему некоторое сходство с калмыком.

Впрочем, два саксонских офицера казались весельчаками, они курили исправно, пили еще исправнее и толковали с пламенным увлечением, которое очень забавляло их неожиданного собеседника.

— Как вы попали сюда, граф? — спросил барон между разговором. — Эта деревня, насколько мне известно, не стоит ни на какой дороге.

— Смотря по тому, куда едешь, барон, — ответил генерал, осушив залпом громадную кружку.

— Положим. Куда же вы едете?

— Вас занимает это? — спросил генерал, подмигнув левым глазом, отчего сделал страшную гримасу.

— Меня, граф? Нисколько, клянусь вам!

— Тем лучше, сказать я не могу.

— Так и говорить об этом не станем, — смеясь, возразил барон.

— Вот именно. Кажется, здесь командир полковник фон Экенфельс?

— Как вы изволите говорить? — переспросил барон, вздрогнув от изумления.

— Видно, я дурно выразился, — добродушно продолжал генерал. — Эта деревня ведь называется Севен?

— Так точно, граф, это Севен.

— Ну, я и говорю, что деревню занял с неделю назад полковник фон Экенфельс, чтоб сыграть шутку с этими чертями маркарами или вольными стрелками, как угодно будет назвать.

— Как вы узнали?.. — вскричал Штанбоу в крайнем изумлении.

— Не чуть ли вы расспрашиваете меня? — перебил генерал с оттенком строгости.

— Простите, ваше превосходительство, но…

— Любезный барон, — перебил граф, — так как я имел счастье встретиться с вами и вы любезно предложили мне ваши услуги, будьте обязательны и попросите полковника фон Экенфельса прийти сюда через час, мне надо приготовиться принять его. Потрудитесь передать полковнику, что я требую его по делу службы.