Том 20. Фланкер. Новая Бразилия - [63]

— О-о-а! — сказал Летучий Орел. — Берегитесь! Честолюбие этих вождей может навлечь большое горе на ваши головы, если вы не будете осторожны.

— Я знаю, но могу ли я воспротивиться этому? Могу ли я один побороть их влияние и заставить весь совет отказаться от предложений, навязываемых ими?

— Справедливо, — задумчиво заметил команч, — но как бы помешать им?..

— Есть одно средство, — помолчав, сказал Атояк. — Ты, Летучий Орел, — один из первых и известнейших вождей своего племени; отчего бы тебе не явиться на совет?

Команч вопросительно взглянул на охотника, спокойно слушавшего этот разговор, хотя сердце его сильно билось — он предчувствовал, что на этом совете будут обсуждаться очень важные для него вопросы. По выразительному взгляду вождя охотник понял, что должен принять участие в разговоре, что дальнейшее равнодушие к их делам может навлечь подозрения.

— Если бы я был таким же великим вождем, как Летучий Орел, — сказал он, — то немедленно явился бы на совет. Здесь не разбираются дела одного только племени, чаще рассматриваются жизненные вопросы всех вообще краснокожих; не присутствовать на совете в таком случае было бы, по моему мнению, доказательством слабости, которой сумеют при случае воспользоваться враги порядка и спокойствия, чтобы исполнить свои гнусные замыслы.

— Ты думаешь? — задумчиво, как бы колеблясь, спросил Летучий Орел.

— Брат мой, Кролик, сказал дело, — с жаром возразил Атояк, — он умный человек. Брат должен последовать его совету — тем более, что о его прибытии знают все старейшины, так что отсутствие его на общем собрании вождей произведет очень дурное впечатление.

— В таком случае, — ответил команч, — я готов идти с вами.

— Отправимся, — заключил Атояк, и они вышли.

Охотник остался в доме с двумя женщинами.

Голубка во время разговора вождей тихо рассказывала что-то Дикой Розе; тотчас после ухода воинов обе женщины встали и также собрались уходить.

Дикая Роза, не проговорив ни слова, взглянула на охотника и приложила палец к губам. Тот завернулся в свою бизонью накидку и сказал жене Атояка:

— Не хочу стеснять мою сестру. Пока вожди на совете, я пойду прогуляюсь, полюбуюсь на великолепные храмы, замеченные мной по пути в этот дом.

— Отец мой прав, — ответила женщина, — тем более что Дикая Роза и я тоже должны уйти, и придется оставить моего отца одного в доме.

Дикая Роза кротко улыбнулась, слегка кивнув охотнику головой.

Тот, подозревая, что жена Летучего Орла узнала, где скрыты молодые девушки, и теперь желала удалить его затем, чтобы получить еще некоторые сведения, тотчас же вышел из дома медленным, величественным шагом.

Он с удовольствием отправился на прогулку, желая ознакомиться с расположением города, имея в виду и нападение и бегство, не зная еще, чем окончится его пребывание в нем.

Три часа пробродил он по городу, а когда вернулся в дом, Атояка и Летучего Орла еще не было; только обе женщины, сидя на циновках, оживленно разговаривали между собой.

Завидев его, Дикая Роза значительно поглядела ему в глаза.

Охотник опустился на скамью, отстегнул от пояса трубку, зажег ее и стал курить.

Женщины, молча поклонившись ему, возобновили разговор, прерванный его приходом.

— Итак, — сказала Дикая Роза, — пленники приведены сюда.

— Да, — ответила Голубка.

— Это меня удивляет, — продолжала молодая женщина, — стоит только одному из них убежать и открыть мексиканцам верное расположение города, как они тотчас же появятся на равнине.

— Это правда, но разве сестра моя не знает, что никто не может уйти из Небесного города.

Дикая Роза с сомнением покачала головой.

— Белые очень хитры, — сказала она, — однако бледнолицые девушки так хорошо охраняются, что им никак нельзя убежать… Почему-то я чувствую к ним величайшее сострадание.

— И я их очень жалею. Бедняжки! Такие молодые, кроткие, хорошенькие, навсегда отлученные ото всех любивших их! Участь их ужасна!

— Да, ужасна, но что делать? Они принадлежат Оленю, этот вождь никогда не согласиться освободить их… Мы еще к ним пойдем, не так ли, сестра?

— Завтра же, если хочешь.

— Благодарю, я буду так счастлива, уверяю тебя. Окончание этого разговора в особенности поразило охотника.

При этом неожиданном открытии Верный Прицел был так взволнован, что ему стоило громадного труда овладеть собой настолько, чтобы Голубка не заметила его стеснения.

В ту же минуту дверь распахнулась, и в дом вошли Атояк и Летучий Орел; они были очень взволнованы, даже рассержены.

Атояк подошел прямо к охотнику, который при его приближении встал с места.

— Точно ли брат мой посвящен в тайны великой науки излечения? — спросил Атояк, пытливо глядя на него.

— Я уже сказал моему брату, — ответил охотник, начавший беспокоиться, устремив на Летучего Орла вопросительный взгляд.

Тот улыбался. Охотник немного успокоился; он понял, что если бы была опасность, то команч не был бы так спокоен.

— Так иди, брат, со мной и возьми с собой необходимые инструменты, — сказал Атояк.

— Иди вперед, брат мой, я пойду за тобой, — возразил охотник.

— Отец мой говорит на языке бледнолицых?

— Мое племя живет по берегам безграничного соленого озера, бледнолицые — наши соседи, я понимаю их язык и немного говорю на нем… Разве надо вылечить какого-то бледнолицего? — спросил он.