Том 20. Фланкер. Новая Бразилия - [44]

Глава XX ПРИГОВОР

Так как уже совершенно стемнело, то все всадники зажгли факелы и осветили поляну фантастическим красноватым светом. Дон Мигель, обведя всех присутствующих взглядом, призывавшим к вниманию, проговорил: — Так как вы нашли бумажник, то мне остается только подтвердить, что ваш брат действительно совершил преступления, в которых вы его обвиняете, но, к счастью, цель его не вполне им достигнута — правда, жена ваша умерла, дон Мариано, но ваша дочь жива; она находится в безопасном месте. Я был так счастлив, что удачно похитил ее из рук палачей, вырвал из ужасной тюрьмы, в которой они зарыли ее живую. Я возвращу вам вашу дочь, дон Мариано, такой же чистой, какой взял из ее могилы.

Дон Мариано после стольких страданий, выпавших на его долю, не вынес этого радостного известия и, всплеснув руками, без чувств упал на траву. Его слуги и несколько мексиканцев бросились помогать ему.

Дон Мигель дал время успокоиться волнению, произведенному падением дона Мариано, потом жестом призвал к вниманию и обратился к осуждаемому:

— Теперь я поговорю с вами, дон Эстебан, — сказал он. — Взбешенный тем, что одна из ваших жертв ускользнула от вас, вы не побоялись преследовать ее до этих мест; зная, что я ее спас, вы подстроили мне засаду, в которой надеялись погубить меня. Настал час свести наши счеты!

Видя, что его брат не может быть более его противником, дон Эстебан снова стал дерзким и хвастливым. При этом восклицании молодого человека он холодно выпрямился и, устремив на него насмешливый взгляд, произнес с иронией:

— Ого! Добродетельный господин, вам бы очень хотелось убить меня, не так ли? Чтобы только я молчал. Уж не думаете ли вы, что я настолько глуп, что поверю прекрасным чувствам, которыми вы так охотно хвастаетесь? Да, вы спасли мою племянницу, это правда, и я поблагодарил бы вас, если бы не знал вас так хорошо.

При этих словах все присутствующие выразили невольное удивление, не укрывшееся от глаз дона Эстебана. Довольный произведенным эффектом, он продолжал выкручиваться из создавшегося опасного положения, приписав всю вину в отравлении матери и в умышленном погребении дочери излишнему старанию угодить ему игуменьи, его родственницы, очень его любившей; при этом он наговорил дону Мигелю разных грубостей.

В конце концов все присутствующие не выдержали такой гнусности и принялись громко выражать удивление и ужас, чем заставили дона Эстебана замолчать; он склонил голову под тяжестью общей хулы.

Тогда поднялся Верный Прицел.

— Кабальерос, — сказал он, — вы слышали обвинение, высказанное против этого человека его братом. В продолжение всей обвинительной речи вы могли заметить его смущение. После этого вы слышали его защиту; мы позволили ему высказаться полностью. Теперь настал час вынести приговор. Приговаривать человека, каким бы негодяем он ни был, очень трудное дело — закон Линча, все вы знаете его так же, как и я, не допускает неопределенных решений: он либо убивает, либо освобождает. Подумайте хорошенько, прежде чем ответить на вопросы, которые я вам предложу, в особенности помните, что от ваших ответов будет зависеть жизнь или смерть этого несчастного… Кабальерос, по вашим разуму и совести, виновен ли этот человек?

Наступило глубочайшее молчание; лица присутствующих стали еще серьезнее, сердца забились сильнее.

Дон Эстебан с нахмуренными бровями, бледным лицом, скрестив на груди руки, но с гордой осанкой, ждал, едва сдерживая волнение.

Верный Прицел подождал несколько минут, после чего снова спросил медленно и торжественно:

— Кабальерос, виновен ли этот человек?

— Да! — в один голос воскликнули все присутствующие. Между тем дон Мариано, благодаря заботам своих слуг, стал понемногу приходить в себя.

Вольная Пуля наклонился к уху Верного Прицела.

— Прилично ли дону Мариано, — спросил он его тихо, — присутствовать при приговоре его брата?

— Конечно, нет, — живо ответил старый охотник, — тем более, что теперь первый гнев его прошел, и он, вероятно, станет ходатайствовать за него. Но как его удалить?

— Об этом я позабочусь; я провожу его в лагерь мексиканцев.

— Тогда поспешите.

Вольная Пуля, подойдя к Бермудесу, сказал ему несколько слов на ухо, после чего Бермудес с товарищем взяли своего господина под руки и скрылись в чаще.

Дон Эстебан заметил это похищение и понял всю его важность.

— Теперь я пропал! — прошептал он.

Верный Прицел сделал знак, и вокруг как по волшебству воцарилось молчание.

— Какое наказание заслужил виновный? — громко спросил он.

— Смерть! — ответили все присутствующие, словно зловещее эхо.

Тогда, обратившись к приговоренному, охотник торжественно проговорил:

— Дон Эстебан де Реаль дель Монте, явившись в прерии с преступными намерениями, вы подпали под приговор суда по закону Линча. Закон Линча есть закон Божий: око за око, зуб за зуб; он допускает только одно наказание — отплату. Вы приговорили несчастную девушку к погребению заживо и к голодной смерти. Вы также будете погребены заживо и умрете от голода! Но чтобы прекратить ваши мучения, когда вы будете не в силах долее выносить их — видите, мы милосерднее вас, — вы будете зарыты по грудь, а ваша левая рука останется свободной; возле вас положат пистолет, чтобы вы могли раздробить себе череп при чрезмерных страданиях… Я все сказал. Справедлив ли этот приговор? — добавил он, обращаясь к присутствующим.