Том 2. Удивительное путешествие Нильса Хольгерссона с дикими гусями по Швеции. Сказки - [33]

— А ты, Смирре, не подумал, как несправедливо с твоей стороны так подло травить нас, беззащитных? У тебя-то ведь и зубы, и когти! — сказала Акка.

Смирре решил, что Акка испугалась, и поспешно пролаял:

— Если ты, Акка, сбросишь мне вниз этого Малыша-Коротыша, который столько раз вставал мне поперек пути, обещаю заключить с тобою мир. Я никогда больше не стану преследовать ни тебя, ни кого-либо из твоей стаи.

— Я не могу отдать тебе Малыша-Коротыша, — возразила Акка. — Знай, что мы все, как один, охотно пожертвуем жизнью ради него.

— Раз вы так его любите, обещаю тебе, что он будет самым первым из всех, кому я отомщу, — пригрозил Смирре. — Помяни мое слово!

Акка ничего не соизволила сказать в ответ, и Смирре, глухо проворчав какие-то новые угрозы, смолк. Все стихло. Мальчик по-прежнему не спал. Но теперь он не мог заснуть, взволнованный словами старой гусыни. Никогда бы он не подумал, что ему доведется услышать такие возвышенные и прекрасные слова: кто-то готов пожертвовать ради него жизнью!

С этого часа уже никто не мог бы сказать о Нильсе Хольгерссоне, что он никого не любит!

IX КАРЛСКРУНА [10]

Суббота, 2 апреля

Это случилось лунным вечером в Карлскруне. Погода стояла ясная, тихая, хотя днем бушевала буря, лил дождь. Люди, вероятно, думали, что на дворе еще ненастье, и никто не смел носа из дому высунуть. Улицы были пустынны.

Как раз в это время к городу направлялась стая Акки с Кебнекайсе. До позднего вечера дикие гуси пробыли на островах, но и на ночь Акка решила отыскать надежное пристанище в шхерах, так как на материке, где бы они ни располагались на привал, их тут же спугивал Смирре-лис. И вот этим светлым лунным вечером гусыня-предводительница, миновав островки Вёммен и Пантархольмен, повела свою стаю к новому, намеченному ею убежищу.

Сидя на спине гуся, Нильс глядел то на небо, то на простиравшиеся под ним море и шхеры; все казалось ему чудным и призрачным. Небо больше не было голубым, его свод вздымался над головой мальчика словно купол из зеленого стекла. А внизу, насколько хватало глаз, молочно-белое море катило свои мелкие, отливающие серебром волны, увенчанные пенистыми гребнями. Посреди этой белизны высились черные, словно уголь, шхеры. Большие и малые, плоские и скалистые, они все казались одинаково черными. Да, даже жилые дома, церкви и ветряные мельницы, которые обычно бывают белыми либо красными, становились черными под опрокинутой над ними чашей зеленого неба. Землю внизу словно подменили, да и весь мир вокруг тоже.

Все равно, подумал Нильс, нынче ночью он ничего не станет бояться. Но не успел он об этом подумать, как вдруг увидел такое, что вмиг забыл о своем решении. То был высокий скалистый остров, покрытый угловатыми черными глыбами, а между этими черными глыбами сверкали искорки чистого золота. Мальчик сразу вспомнил о каменной глыбе Маглестен близ прихода Тролле-Юнгбю, которую тролли, обитающие под ней, порою возносят на высоких золотых столбах. Неужто здесь тоже что-нибудь подобное?

Но скалы и золото — это еще куда ни шло, а вот в воде вокруг острова плавала уйма всяких чудовищ! Они были похожи на китов, акул и прочих крупных морских животных. Но мальчик решил, что это морские тролли скопились вокруг острова, собираясь вскарабкаться на него и вступить в единоборство с троллями, живущими там.

А на суше все, должно быть, не на шутку перепугались: мальчик увидел, как огромный великан, стоявший на самой высокой вершине острова, в отчаянии простирает руки, словно предвидя страшные беды, грозящие обрушиться на него и на остров.

Мальчик по-настоящему струсил, увидев, что Акка начинает опускаться как раз на этот остров.

— Ой, нет, нет! Сюда не надо! — закричал он.

Но гуси продолжали снижаться, и вскоре, к величайшему удивлению Нильса, все предстало совсем в ином свете — будничном и обыкновенном. Большие скалистые глыбы оказались всего лишь домами! Сверкающие золотом пятна — фонарями и освещенными окнами! А весь остров — городом! Великан же, стоявший на самой высокой вершине острова и простиравший руки, — собором с двумя колокольнями, а морские тролли и чудища, которых Нильс видел сверху, — лодками и разными судами и суденышками, стоявшими на якоре вокруг острова. Со стороны, обращенной к суше, пришвартовались гребные суда, парусные шлюпки и небольшие пароходы, со стороны же моря стояли закованные в броню военные суда. Одни — широкие, с необычайно толстыми, наклоненными назад трубами, другие — длинные, узкие, способные скользить по воде, словно рыбы.

При виде великого множества военных судов мальчик сразу понял, что это за город. Ведь он всю жизнь бредил кораблями, хотя до сих пор имел дело лишь с бумажными корабликами, которые отправлял в плавание по придорожным канавам. Он не сомневался — столько военных судов может стоять только на рейде города Карлскруна.

Дедушка мальчика — старый матрос военного флота — до конца жизни каждый день рассказывал про Карлскруну, про большую гавань, про доки с военными судами, про корабельную верфь и про все чудеса, которые можно увидеть в этом городе. Мальчик почувствовал себя совсем как дома и радовался, что собственными глазами увидит все, о чем столько слышал.