Том 2. Стихотворения (Маленькие поэмы) - [3]

Песню запела и гребень взяла.

Лик ее старческий ласков и строг.

Встанет, присядет за печь, на порог.

Вечер морозный, как волк, темно-бур…

Кличет цыплят и нахохленных кур:

«Цыпушки-цыпы, свет-петушок!..»

Крепок в руке роговой гребешок.

Стала, уставилась лбом в темноту,

Чешет волосья младенцу Христу.

1914

Певущий зов >*

       Радуйтесь!

Земля предстала

Новой купели!

       Догорели

Синие метели,

И змея потеряла

       Жало.

       О Родина,

Мое русское поле,

И вы, сыновья ее,

       Остановившие^*

На частоколе

Луну и солнце,—

       Хвалите Бога!

В мужичьих яслях

       Родилось пламя

К миру всего мира!

Новый Назарет^*

        Перед вами.

Уже славят пастыри

        Его утро.

Свет за горами…

Сгинь, ты, а́нглийское юдо,

Расплещися по морям!

Наше северное чудо

Не постичь твоим сынам!

Не познать тебе Фавора^*,

Не расслышать тайный зов!

Отуманенного взора

На устах твоих покров.

Все упрямей, все напрасней

Ловит рот твой темноту.

Нет, не дашь ты правды в яслях

Твоему сказать Христу!

         Но знайте,

Спящие глубоко:

               Она загорелась,

               Звезда Востока^*!

             Не погасить ее Ироду^*

Кровью младенцев…

«Пляши, Саломея^*, пляши!»

Твои ноги легки и крылаты.

Целуй ты уста без души,—

Но близок твой час расплаты!

Уже встал Иоанн^*,

Изможденный от ран,

Поднял с земли

Отрубленную голову,

И снова гремят

       Его уста,

Снова грозят

       Содому^*:

«Опомнитесь!»

Люди, братья мои люди,

Где вы? Отзовитесь!

Ты не нужен мне, бесстрашный,

Кровожадный витязь.

Не хочу твоей победы,

Дани мне не надо!

Все мы — яблони и вишни

Голубого сада.

Все мы — гроздья винограда

Золотого лета,

До кончины всем нам хватит

И тепла и света!

Кто-то мудрый, несказанный,

Всё себе подобя,

Всех живущих греет песней,

Мертвых — сном во гробе.

Кто-то учит нас и просит

Постигать и мерить.

Не губить пришли мы в мире,

А любить и верить!

Апрель 1917

Петроград

Товарищ >*

Он был сыном простого рабочего,

И повесть о нем очень короткая.

Только и было в нем, что волосы, как ночь,

Да глаза голубые, кроткие.

Отец его с утра до вечера

Гнул спину, чтоб прокормить крошку;

Но ему делать было нечего,

И были у него товарищи: Христос да кошка.

Кошка была старая, глухая,

Ни мышей, ни мух не слышала,

А Христос сидел на руках у Матери

И смотрел с иконы на голубей под крышею.

Жил Мартин, и никто о нем не ведал.

Грустно стучали дни, словно дождь по железу.

И только иногда за скудным обедом

Учил его отец распевать марсельезу.

«Вырастешь, — говорил он, — поймешь…

Разгадаешь, отчего мы так нищи!»

И глухо дрожал его щербатый нож

Над черствой горбушкой насущной пищи.

Но вот под тесовым

      Окном —

Два ветра взмахнули

      Крылом;

То с вешнею полымью

      Вод

Взметнулся российский

      Народ…

Ревут валы,

Поет гроза!

Из синей мглы

Горят глаза.

За взмахом взмах,

Над трупом труп;

Ломает страх

Свой крепкий зуб.

Все взлет и взлет,

Все крик и крик!

В бездонный рот

Бежит родник…

И вот кому-то пробил

Последний, грустный час…

Но верьте, он не сро́бел

Пред силой вражьих глаз!

Душа его, как прежде,

Бесстрашна и крепка,

И тянется к надежде

Бескровная рука.

Он незадаром прожил,

Недаром мял цветы;

Но не на вас похожи

Угасшие мечты…

Нечаянно, негаданно

С родимого крыльца

Донесся до Мартина

Последний крик отца.

С потухшими глазами,

С пугливой синью губ,

Упал он на колени,

Обняв холодный труп.

Но вот приподнял брови,

Протер рукой глаза,

Вбежал обратно в хату

И стал под образа.

«Исус, Исус, ты слышишь?

Ты видишь? Я один.

Тебя зовет и кличет

Товарищ твой Мартин!

Отец лежит убитый,

Но он не пал, как трус.

Я слышу, он зовет нас,

О верный мой Исус.

Зовет он нас на помощь,

Где бьется русский люд,

Велит стоять за волю,

За равенство и труд!..»

И, ласково приемля

Речей невинных звук,

Сошел Исус на землю

С неколебимых рук.

Идут рука с рукою,

А ночь черна, черна!..

И пыжится бедою

Седая тишина.

Мечты цветут надеждой

Про вечный, вольный рок.

Обоим нежит вежды

Февральский ветерок.

Но вдруг огни сверкнули…

Залаял медный груз.

И пал, сраженный пулей,

Младенец Иисус.

      Слушайте:

Больше нет воскресенья!

Тело Его предали погребенью:

      Он лежит^*

На Марсовом

              Поле.

А там, где осталась Мать,

Где Ему не бывать

              Боле,

Сидит у окошка

Старая кошка,

      Ловит лапой луну…

Ползает Мартин по полу:

«Соколы вы мои, соколы,

      В плену вы,

      В плену!»

Голос его все глуше, глуше,

Кто-то давит его, кто-то душит,

      Палит огнем.

Но спокойно звенит

      За окном,

То погаснув, то вспыхнув

      Снова,

Железное

      Слово:

«Рре-эс-пуу-ублика!»

Март 1917

Петроград

Отчарь >*

1

Тучи — как озера,

Месяц — рыжий гусь.

Пляшет перед взором

Буйственная Русь.

Дрогнул лес зеленый,

Закипел родник.

Здравствуй, обновленный

Отчарь^* мой, мужик!

Голубые воды —

Твой покой и свет,

Гибельной свободы

В этом мире нет.

Пой, зови и требуй

Скрытые брега;

Не сорвется с неба

Звездная дуга!

Не обронит вечер

Красного ведра;

Мо́гутные плечи —

Что гранит-гора.

2

Под облачным древом^*

Верхом на луне

Февральской метелью

Ревешь ты во мне.

Небесные дщери^*

Куделят^* кремник^*;

Учил тебя вере

Седой огневик^*.

Он дал тебе пику,

Грозовый ятаг^*

И силой Аники

Отметил твой шаг.

Заря — как волчиха

С осклабленным ртом;

Но гонишь ты лихо

Двуперстным крестом.

Протянешь ли руку

Иль склонишь ты лик,

Кладешь ей краюху

На желтый язык.

И чуется зверю

Под радугой слов:

Алмазные двери