Том 2. Стихотворения - [81]

И зеленые в том же числе черевички,

Все горит и играет огнем,

Засветилось в морском пеннотканом тумане,

Башмачками Морская прельстилася Пани,

Изловил ее, спрятал в свой дом.

Он в угоду красавицы бездны глубинной

Создал между утесов дворец паутинный,

И достал ей из Моря, со дна,

Все, чем бездна морская сильна: –

Жемчуга, драгоценные камни, кораллы,

И гирлянду морских расцветающих звезд,

И в блистающий полог он сплел ей кристаллы,

И от Моря к дворцу светлый выткал ей мост.

И пригнал, чтоб скакать, жеребца ей морского,

И двенадцать пригнал ей морских кобылиц.

Но не молвила Пани Морская ни слова,

В черсвички обулась, потупилась ниц.

И бледнеет, и чахнет в томленьи бессонном,

И как Пани Морская – так Солнце вдали,

Раньше было оно на лазури червонным,

Побледнело, грустит, все цветы отцвели.

И Царевич пошел в тридесятое царство,

Он тревожные смело предпринял мытарства,

Чтобы только узнать, отчего

Было раньше все живо, а стало мертво.

Вот Царевич Горошек идет, и тоскует,

В тридесятом он царстве, где Солнце ночует,

Прямо к дому, – там солнцева Мать,

Посмотрела сперва на Горошка сердито,

«Спрячься», – шепчет, – «вот здесь, в золотое корыто,

Солнце будет, так я постараюсь узнать».

Вот и Солнце пришло по путям небосклонным.

«Что ты, дитятко? Прежде ты было червонным,

А теперь все бледнеешь, бледней, чем Луна,

Когда в четверти первой она».

И ответило Солнце: «Когда-то в тумане

Я встречало Морскую красивую Пани,

Посмотрю – покраснею сейчас,

Потому что красива бледнянка Морская,

И красива одежда на ней голубая,

И красив изумруд ее глаз.

Уж не вижу я Пани». Тут Солнце вздохнуло,

Закатилось, и в спальне предкрайной заснуло.

А Царевич Горошек домой,

И рассыпался громом, и выпустил Пани, –

И под утро, червонное, в алом тумане,

Солнце встало над бездной морской!

Мария Моревна

Мария Моревна, Мария Моревна,

Прекрасная ты королевна!

Дочь Моря ли ты? Ты богиня ли Лада?

Мария Моревна, услада!

Глаза твои светлы, глаза твои чудны,

Одежды твои изумрудны.

Зовут Ненаглядной тебя Красотою,

С косою твоей золотою.

Бессмертный Кощей на тебя покусился,

Похитил, с царевною скрылся.

Но Ветер и Град с дождебрызжущим громом.

Упали над дьявольским домом.

Марии Моревне Кощей ли желанен?

Он змейно-уродливо-странен.

И Ворон, и Сокол, с Орлом, все на Змея,

Царевну спасли от Кощея.

Чу, Буря хохочет, чу, Гром как грохочет,

Весь мир без тебя быть не хочет.

Уж очень мы были бы темно-плачевны

Без нашей Марии Моревны.

Мария Моревна, Мария Моревна,

Прекрасная ты королевна!

Ты мир золотишь светоносностью взгляда,

Мария Моревна, услада!

Бог Погода

Бог Погода, юный, малый,

В васильковом он венке,

У него румянец алый,

Перстень синий на руке.

Перстень синий, с бирюзою,

Крылья тонки мотылька,

Нежен цвет, перед грозою,

Василькового венка.

Голубой и серебристый

Развевается покров,

Весь он легкий, весь сквозистый,

Бог цветов и мотыльков.

Бог приятного покоя,

Шелестенья светлых трав,

Сладких отдыхов от зноя,

Прохладительных забав.

Есть иные, что серьезны,

Хмурят очи, жгут огнем,

Боги люты, боги грозны,

Те, что любят кровь и гром.

Бог Погода жертв не хочет,

В храмах душно, мчится в лес,

Вон, с касаткой он хохочет,

С быстрой ласточкой исчез.

Богу юному, Погоде,

Все и дело что летать,

Промелькнуть на небосводе,

И земным с земными стать.

Берегиня

Есть красивые старинные слова,

Их душа через столетия жива.

У Славян в почтеньи были берегини,

Это водные прибрежные богини.

Цвет морей и цвет затонов нежно-синь,

Взор глубок у синеглазых берегинь.

Голос их – как зов-напев волны

прибрежной,

Завлекательный, ласкательный, и нежный.

Лебедь Белая, ведунья старых дней,

Берегинею была среди людей.

Витязь был, Поток Могучий, ею скован,

Белой Лебедью прибрежной зачарован.

Он в гробнице очутился – и с конем,

Змеи пришел, палил и жег его огнем.

Змей не сжег его, он жил бы и доныне,

Да не так хотелось Белой Берегине.

Лебедь Белая любила быть одна

И глядеть, как голубеет глубина.

Люб ей был и день и два Поток Красивый,

«Будет», – молвила с улыбкой горделивой.

И взмахнув крылами белыми над ним,

Обернула камнем витязя немым.

Спит Поток, застыл виденьем белоснежным,

Над затоном, над мерцаньем вод прибрежным.

В невеликом отдаленьи от него

Лебедь Белая, и все кругом мертво.

Но не мертвенно-мертво, а в смерти живо: –

Веще спит она, и в сне навек красива.

Бог Посвист

Посвист, Посвист, с кем несешься,

Споришь, сердишься, шумишь?

Над осокою трясешься,

Над иссохшей, чахлой вьешься,

Шорох льешь в лесную тишь.

Сук зацепишь, сук застонет,

Можжевельник шелестит.

Хлыст незримый листья гонит.

Сумрак сосен свист хоронит.

Свист бессмертен. Чу, свистит.

В осень, в зиму, с снегом сивым,

С снегом чистым вступит в спор.

Летом, змей, грозится нивам:

Колос, колос, будь спесивым, –

Серп придет, и смят узор.

Расшаталася застреха,

Шепчет ветер, бьет, свистит.

Там, в овраге, стонет эхо,

Ближе, дальше, звуки смеха,

Посвист, Посвист шелестит.

Водяной

Если ночью над рекою

Ты проходишь под Луной,

Если, темный, над рекою

Ты захвачен мглой ночной,

Не советуйся с тоскою,

Силен страшный Водяной.

Он душистые растенья

Возрастил на берегах,

Он вложил в свои растенья

Власть внушать пред жизнью страх,

Цепко сеять опьяненье

В затуманенных мечтах.

Сам сидит весь голый в тине,

В шапке, свитой из стеблей,