Том 2. Стихотворения - [39]

Все так духовно, согласно, причинно,

Нет человеков нигде.

Только твоя гениальность сознанья,

Сердца бездонного с сердцем слиянье,

Песня звезды к отдаленной звезде.

Полосы, полосы вечного Света,

Радостной тайною Небо одето, –

Близко так стало, что было вдали.

Непостижимо прекрасное чудо: –

Мчимся туда мы, ниспавши оттуда,

В глыбах бесцветных – восторг изумруда,

Майская сказка Земли.

5

В зеленом и белом тумане,

И в дымке светло-голубой,

Земля в мировом караване

Проходит, любуясь собой.

Растенья земные качает,

Поит опьяненьем цветы.

И ночь мировая венчает

Невесту небесной мечты.

Сплетает в союзе небесном

То с Солнцем ее, то с Луной,

С Венерой в содружестве тесном,

С вечерней своей тишиной.

Всех любит Земля молодая,

Ей разных так сладко любить,

Различностью светов блистая,

Стожизненным можешь ты быть.

И вот половиною шара,

В котором Огонь без конца,

В гореньи дневного пожара

Земля опьяняет сердца.

И в это же самое время

Другой половиной своей

Чарует влюбленное племя

Внушеньями лунных лучей.

И странно-желанно слиянье

С Землею двух светочей в Три.

Люби, говорит обаянье,

Бери – мы с тобою цари.

Качает нас Вечность, качает,

Пьянеют земные цветы.

И Полночь, и День отвечает

Невесте небесной мечты.

6

Земля, ты так любви достойна, за то что ты всегда иная,

Как убедительно и стройно все в глуби глаз, вся жизнь земная.

Поля, луга, долины, степи, равнины, горы и леса,

Болота, прерии, мареммы, пустыни. Море, Небеса.

Улыбки, шепоты, и ласки, шуршанье, шелест, шорох, травы,

Хребты безмерных гор во мраке, как исполинские удавы,

Кошмарность ходов под землею, расселин, впадин, и пещер,

И храмы в страшных подземельях, чей странен сказочный размер

Дремотный блеск зарытых кладов, целебный ключ в тюрьме гранита,

И слитков золота сокрытость, что будет смелыми открыта.

Паденье в пропасть, в мрак и ужас, в рудник, где раб – как властелин,

И горло горного потока, и ряд оврагов меж стремнин.

В глубоких безднах Океана – дворцы погибшей Атлантиды,

За сном потопа – вновь под Солнцем – ковчег Атлантов, Пирамиды,

Землетрясения, ужасность – тайфуна, взрытости зыбей,

Успокоительная ясность вчера лишь вспаханных полей.

7

Земля научает глядеть – глубоко, глубоко,

Телесные дремлют глаза, незримое светится око.

Пугаясь, глядит

На тайну земную.

Земля между тем говорит: –

Ликуй – я ликую.

Гляди пред собой,

Есть голос в веселом сегодня, как голос есть в темном вчера.

Подпочва во впадине озера – глина, рухляк, перегной,

Но это поверхностный слой: –

Там дно, а над дном глубина, а над глубью волна за волной.

И зыбится вечно игра

Хрусталя, бриллиантов, сапфира, жемчугов, янтарей, серебра,

Порождаемых Воздухом, Солнцем, и Луной, и Землей, и Водой.

Слушай! Пора!

Будь – молодой!

Все на Земле – в переменах, слагай же черту за чертой.

Мысли сверкают,

Память жива,

Звучны слова.

Дни убегают, –

Есть острова.

Глубочайшие впадины синих морей

Неизменно вблизи островов залегают.

Будь душою своей –

Как они,

Те, что двойственность в слитность слагают,

Ночи и дни,

Мрак и огни.

Мысли сверкают,

Память жива.

Не позабудь острова.

В дикой пустыне, над пропастью вод,

Нежный оазис цветет и цветет

Сном золотым

Нежит игра.

Нынче – как дым –

Станет вчера.

Духом святым,

Будь молодым.

Время! Скорее! Пора!

8

Слышу я, слышу твой голос, Земля молодая,

Слышно и видно мне все: я – как ты.

Слышу, как дышат ночные цветы,

Вижу, как травка дрожит, расцветая.

Только мне страшно какой-то внезапной в душе пустоты.

Что же мне в том, что возникнут черты?

То, что люблю я, бежит, пропадая.

Звучен твой голос, Земля молодая,

Ты многоцветна навек.

Вижу я цвет твой и тайные взоры,

Слышу я стройные струнные хоры,

Голос подземных и солнечных рек, –

Только мне страшно, что рвутся узоры,

Страшно, Земля, мне, ведь я Человек.

Что ж мне озера, и Море, и горы?

Вечно ли буду с одною мечтой!

Юноша страшен, когда он седой.

9

 Явственно с горного склона я

 Вижу, что ты

 Не только зеленая.

 В пурпур так часто ты любишь рядить

 Нежность своей красоты,

 Красную в ткани проводишь ты нить.

 Ты предстаешь мне как темная, жадная,

 И неоглядная,

 Страшно огромная, с этими взрывами скрытых огней,

 Вся еще только – намек и рождение,

 Вся – заблуждение

 Быстрых людей и зверей,

 Вся еще – алчность и крики незнания,

 Непонимание,

 Бешенство дней и безумство ночей,

Только сгорание, только канун просветления,

Еле намеченный стих песнопения

Блесков святых откровения,

С царством такого блаженства, где стон не раздастся ничей.

10

Да, я помню, да, я знаю запах пороха и дыма,

Да, я видел слишком ясно: – Смерть как Жизнь непобедима.

Вот, столкнулась груда с грудой, туча с тучей саранчи,

Отвратительное чудо, ослепительны мечи.

Человек на человека, ужас бешеной погони.

Почва взрыта, стук копыта, мчатся люди, мчатся кони,

И под тяжестью орудий, и под яростью копыт,

Звук хрустенья, дышат люди, счастлив, кто совсем убит.

Запах пороха и крови, запах пушечного мяса,

Изуродованных мертвых сумасшедшая гримаса.

Новой жертвой возникают для чудовищных бойниц

Вереницы пыльных, грязных, безобразных, потных лиц.

О, конечно, есть отрада в этом страхе, в этом зное: –

Благородство безрассудных, в смерти светлые герои.

Но за ними, в душном дыме, пал за темным рядом ряд

Против воли в этой бойне умирающих солдат.