Том 2. Стихотворения, 1917–1920 - [36]

Сидеть с дражайшей половиной

И томно бредить Колчаком.

Кулацкий плач >*

Стоит кулак и чешет бороду:

«Ох-хо-хо-хо! Дела-дела!

Опять комиссия из городу:

Каких явилось два орла!

Имел я добрых две винтовочки.

Приберегал их до поры.

Ждал измененья обстановочки.

У, псы, едят вас комары!

Нашли винтовки под периною,

Не пулемет, как у попа.

С какой бы яростью звериною

Я размозжил вам черепа!

Убавь, кричат мне, фанаберии,

Не то!.. Ну что ж? В конце концов

Для ихней красной артиллерии

Пришлось отдать двух жеребцов.

В красноармейцы, вишь, охотников

Столпилось сколько у стола.

Для трех сынков моих, работников,

Давно уж очередь была.

Укрыл. Где чадушки спасаются,

Пока никто не подсмотрел.

Худеют парни. Опасаются,

Поймают – кончено: расстрел!

Ох, что же это стало деяться?

Когда ж я обрету покой?

Терпеть? Еще ли ждать-надеяться?

Аль уж надежды никакой?»

Страдая всей своей «утробою»,

Скулит кулак: «Дела-дела!»

И смотрит с бешеною злобою

На флаг кумачный у стола.

«Демократические принципы» >*

Принципы народовластия и демократических свобод никому не дороже, чем нашей партии. Во имя борьбы за принципы демократии мы и сейчас стоим в оппозиции к политике российской коммунистической партии.

(Из меньшевистского манифеста.)

Читали меньшевистскую декламацию?

Какую Колчаку дали аттестацию!

Не стоит-де он меньшевистской симпатии,

Потому что он враг демократии.

Слова из песни не выкину:

Влетело заодно и Деникину:

– Надо смотреть за Деникиным в оба,

Подозрительна, дескать, и эта особа, –

А Деникин смеется («От слова не станется!»),

Прет на нас и назад не оглянется,

Оставляет свой тыл без внимания,

Потому что в тылу – «шейдемания»,

Меньшевистская братия,

Грузинская демократия,

Стадо вьючных, покорных Антанте, ослов,

Воплощение мартовских слов,

Живая тому иллюстрация,

Что демократия – не реставрация.

– Мартов, дав большевизму анализ критический,

Позабыл помянуть про демократический

«Идеал воплощенный», меньшевистский Тифлис!

   Браво, Мартов! Божественно! Бис!

Декламируй за нашей спиною,

Благо нашей гражданской войною

Огражден ты от риску

Подкрепить пред Деникиным клятвой «подписку»

В том, что после Деникинской «палочной критики»

Навсегда отрекаешься ты от политики.

Жалкий вождь жалкой партии – гнусной и жалкой!

Свыкшись некогда с царскою палкой,

С генеральскою палкой ты свыкся бы тоже.

(Это мы генералов колотим по роже.

Хоть «растрижды верховное» будь он правительство!)

Ты ж, наверно, уже мастеришь репетицию:

– «Ва… ва… ваше… высокое., превосходительство…

Разрешите… подать вам… „петицию“!»

«Ме-ме» >*

Ночь… Небо синее… Луна и все такое…

   Опять же рядышком кума…

Так диво ли, что волк, разнежившись весьма,

   Стал исходить в любовном вое?

«Ах, кум, – заахала восторженно лиса, –

   Бывают же такие голоса!

   Кум, перестань. Смотри: я плачу!»

«Недурно? – отвечал куме польщенный волк. –

   Ну, успокойся, я умолк.

Как видишь, я своих талантов зря не трачу.

Хотя, по совести, какой же я певец?

Нет, ты послушала б хороший хор овец,

Так ты признала бы без моего влиянья:

Нет ничего милей овечьего блеянья!

„Ме-ме!.. Ме-ме!..“ Напев как бы совсем простой,

А что такое „ме“? Ты вслушайся да вникни.

Выходит – ежли волк овце прикажет: стой!

   Так значит: стой, овца, не пикни!

Покорно отвечай своею головой

И волка не вводи в излишнюю досаду,

Чтоб, утолив тобой законно голод свой,

Волк большего вреда не причинил бы стаду.

Да. Потому что волк есть волк, а ты – овца,

   И оба правы до конца,

   И ни к чему все эти толки,

 Что гибель скорая постигнет всех волков,

 Раз основной закон истории таков:

Где есть дремучие леса, там есть и волки.

И ясно, что пройдут еще века, века,

Пока расчистятся все дебри и пока

Вся жизнь устроится по новому закону,

Настанет тишь да гладь, да божья благодать, –

Мир уподобится овечьему загону:

Везде одна овца, а волка не видать.

Но рая этого придется долго ждать!

До тех же пор овце брыкаться неприлично.

Вот что такое „ме“. Ты поняла, кума?»

   «Еще бы! Поняла отлично.

   Во всех курятниках обычно

Такие ж песенки слыхала я сама».

* * *

Чём, право, не пример овечьих убеждений,

   Весьма приятных для волков

(Для всех Деникиных и прочих Колчаков),

Me… ме… ме… методы программных рассуждений

Me… ме… ме… ме… меньшевиков?!

Меньшевистский рай >*

Письмо меньшевикам

Дорогая моя «социал-демократия»,

Мартов, Дан и прочая меньшевистская братия!

Знаю я, что в Москве вам – тоска.

Опять же, нет хлеба ни куска,

Об этом вы вопиете на всех переулках,

Так поговорим… о колчаковских булках.

А впрочем, вы – люди с головами,

Знаете, что Колчак кормит только словами,

Давая на закуску

Расстрел, плеть или кутузку,

Смотря «по вине».

Поговорим лучше об идеальной стране,

Где правят ваши единомышленники,

Социал-промышленники.

О Грузии вы послушаете с удовольствием.

Хоть и там не густо с продовольствием,

А все ж, если б вы Грузию навестили,

«Три Ноя» вас бы угостили,

Угостили б, наверно, не слишком открыто, –

Чужие свиньи залезли в корыто.

Ну, да и вам останется что-либо.

Что останется, и на том спасибо.

Приятели ваши – природные буфетчики:

«Социал-банкетчики»!

Немцев принимали – банкет!

Турок встречали – банкет!

Англичан приглашали – банкет!

Играли с Томсоном в крокет,

Облизывали ему пятки.

Шустрые ребятки!

Англичане уйдут, придут итальянцы,