Том 2. Стихотворения, 1832-1841 - [26]

Он скрылся; но прежде кинул взгляд, который казался его последним, на минуту удержал беспокойного своего коня, на минуту дал ему отдохнуть, на минуту привстал на стременах — для чего смотрит он в оливную рощу? Полумесяц встает над холмом; лампы в мечетях погасая трепещут.

Napoleon's Farewell [15] >*

1

Прости! о край, где тень моей славы восстала и покрыла землю своим именем — он покидает меня теперь, но страница его истории, самая мрачная или блестящая, наполнена моими подвигами. Я воевал с целым светом, который победил меня только тогда, когда метеор завоеваний заманил меня слишком далёко; я противился народам, которые боялись меня оставленного, последнего, единственного пленника из миллионов бывших на войне.

2

Прости, Франция! — когда твой венец короновал меня, я сделал тебя алмазом, дивом и красою земли. Но твоя слабость повелевает, чтоб я тебя оставил как нашел, увядшую славой и упадшую своим именем; ибо сердца старых бойцов моих были приведены в отчаянье нападением бури и непогоды, хотя сражения были выиграны, и орел, коего взор померкнул, мог бы снова подняться, встретив солнце победы.

3

Итак, прости же, Франция! — но если свобода снова появится у тебя, вспомни обо мне — фиалка надежды еще растет, скрываясь во глубине долин твоих; хотя она увяла, слезы твои могут воскресить ее — я могу еще смешать неприятелей, нас окружающих, и твоя душа еще может внять голосу моему, в цепи, которая нас оковала, еще есть кольцы, могущие разорваться, тогда, обратясь, призови начальника твоего выбора.

Beppo [16] >*

Известно, по крайней мере должно бы было быть известно, что во всех странах католического исповедания несколько недель до поста народ веселится и празднует сколько хочет; покупают раскаяние перед тем, чтобы сделаться богомольными, какого бы высокого или низкого состояния ни были, пируют, играют, пляшут, пьют, маскируются, и употребляют всё, что можно получить попросивши.

С немецкого >*

Я проводил тебя со слезами; но ты удалилась чужда сожалений и слез.

Где долго ожиданный день, столько радости мне обещавший? — погиб он! — но я не раскаялся в том, в чем тебе поклялся.

И если б могла ты понять и измерить страданья мои, то вечно бы ты не забыла того, кто тебя никогда не забывал.

Тогда бы заплакала ты, и тот миг воскресил бы опять охладевшее мое счастье.

Мое сердце, отвергнутое тобою, мой ангел! всё-таки тебе принадлежит; но сердце, тобою любимое, не будет так постоянно.

Приложение III. Стихотворения, приписываемые Лермонтову

Экспромт >*

Три грации считались в древнем мире,

Родились вы… всё три, а не четыре!

«Хвала тебе, приют лентяев…» >*

Хвала тебе, приют лентяев,

Хвала, ученья дивный храм,

Где цвел наш бурный Полежаев

На зло завистливым властям.

Хвала и вам, студенты-братья…

«И на театре, как на сцене света…» >*

И на театре, как на сцене света,

Мы не выходим из балета:

Захочется ль кому

К честям и званиям пробить себе дорогу.

Работы нет его уму —

Умей он поднимать лишь ногу.

Югельский барон (Баллада) >*

(Ал. М. В-ой)

До рассвета поднявшись, перо очинил

Знаменитый Югельский барон,

И кусал он, и рвал, и писал, и строчил

Письмецо к своей Сашеньке он,

И он крикнул: «Мой паж!.. мой малютка!.. скорей!..

Подойди!.. что робеешь ты так!»

И к нему подошел долговязый лакей,

Тридцатипятилетний дурак.

«Вот!.. возьми письмецо ты к невесте моей

И на почту его отнеси!

И потом пирогов, сухарей, кренделей,

Чего хочешь, в награду проси!»

— «Сухарей не хочу, и письма не возьму,

Хоть расплачься, высокий барон,

А захочешь узнать, я скажу почему,

Нет!.. уж лучше смолчать», — и поклон.

«Паж!.. хочу я узнать!..» — «Нет!.. позволь мне

смолчать!..»

— «Говори!» — «За невестой твоей

Обожателей рать кто бы мог сосчитать?

И в разлуке ты вверился ей!

Не девица ль она?.. и одна ли верна?

Нам ли думать: на Севере, там,

Всё вздыхает она, одинока, бледна;

Нам ли веровать женским словам?

Иль один обольщен, изумлен, увлечен

Ты невестою милой своей?

Нет!.. высокий барон, ты порой мне смешон,

И письма не отправлю я к ней!»

Рассмеялся барон — так уверен был он.

«Ты малютка, мой паж молодой!

Знай!.. ты сам ослеплен! Знай! у северных жен

Не в размолвке обеты с душой!

Там девица верна, постоянна жена;

Север силой ли только велик?

Жизнь там веры полна, счастья там сторона,

И послушен там сердцу язык!

Мелких птиц, как везде, нет в орлином гнезде,

Там я выбрал невесту себе,

Не изменит нигде; — Ей, как вечной звезде,

Ей вверяюсь, как самой судьбе!

Так!.. снегов в стороне, будет верною мне!

Паж невольно барону внимал,

И без слов, в тишине, он сознался в вине

И на почту с письмом побежал!

«Когда легковерен и молод я был…» >*

Когда легковерен и молод я был,

Браниться и драться я страстно любил.

Обедать однажды сосед меня звал;

Со мною заспорил один генерал.

Я света не взвидел… Стакан зазвенел

И в рожу злодея стрелой полетел.

· · ·

Мой раб, вечерком, как свершился удар,

Ко мне, на гауптвахту принес самовар.

Экспромты 1841 года

«Очарователен кавказский наш Монако!..» >*

Очарователен кавказский наш Монако!

Танцоров, игроков, бретеров в нем толпы;

В нем лихорадят нас вино, игра и драка,

И жгут днем женщины, а по ночам — клопы.

«В игре, как лев, силен…» >*

В игре, как лев, силен

Наш Пушкин Лев,