Том 2. Стихотворения, 1832-1841 - [2]

Тебя лобзать, тебя на миг один

Отторгнуть от мучительных забот!

О наслаждайся! — ты мой господин!

Хотя тебе случится, может быть,

Меня в своих объятьях задушить,

Блаженством смерть мне будет от тебя.

Мой друг! — чего не вынесешь любя!

«Девятый час; уж темно; близ заставы…» >*

Девятый час; уж темно; близ заставы

Чернеют рядом старых пять домов,

Забор кругом. Высокий, худощавый

Привратник на завалине готов

Уснуть; — дождя не будет, небо ясно, —

Весь город спит. Он долго ждал напрасно;

Темны все окна — блещут только два —

И там — чем не богата ты, Москва!

Но, чу! — к воротам кто-то подъезжает.

Лихие дрожки, кучер с бородой

Широкой, кони черные. — Слезает,

Одет плащом, проказник молодой;

Скрыпит за ним калитка; под ногами

Стучат колеблясь доски. (Между нами

Скажу я, он ничей не прервал сон.)

Дверь отворилась, — свечка. — Кто тут? — Он.

Его узнала дева молодая,

Снимает плащ и в комнату ведет;

В шандале медном тускло догорая,

Свеча на них свой луч последний льет,

И на кровать с высокою периной

И на стену с лубошною картиной;

А в зеркале с противной стороны

Два юные лица́ отражены.

Она была прекрасна, как мечтанье

Ребенка под светилом южных стран.

Что красота? — ужель одно названье?

Иль грудь высокая и гибкий стан,

Или большие очи? — но порою

Всё это не зовем мы красотою:

Уста без слов — любить никто не мог,

Взор без огня — без запаха цветок!

Она была свежа, как розы Леля,

Она была похожа на портрет

Мадоны — и мадоны Рафаэля;

И вряд ли было ей осьмнадцать лет;

Лишь святости черты не выражали.

Глаза огнем неистовым пылали,

И грудь волнуясь поцелуй звала;

Он был не папа — а она была…

Ну что же? — просто дева молодая —

Которой всё богатство — красота!..

И впрочем, замуж выйти не желая,

Что́ было ей таить свои лета?

Она притворства хитрости не знала

И в этом лишь другим не подражала!..

Не всё ль равно? — любить не ставит в грех

Та одного — та многих — эта всех!

Я с женщиною делаю условье

Пред тем, чтобы насытить страсть мою:

Всего нужней, во-первых, мне здоровье,

А во-вторых, я мешкать не люблю;

Так поступил Парни питомец нежный:

Он снял сертук, сел на постель небрежно,

Поцеловал, лукаво посмотрел —

И тотчас раздеваться ей велел!

«Как в ночь звезды падучей пламень…» >*

Как в ночь звезды падучей пламень

Не нужен в мире я.

Хоть сердце тяжело как камень,

Но всё под ним змея.

Меня спасало вдохновенье

От мелочных сует;

Но от своей души спасенья

И в самом счастьи нет.

Молю о счастии, бывало,

Дождался наконец,

И тягостно мне счастье стало

Как для царя венец.

И все мечты отвергнув снова,

Остался я один —

Как замка мрачного, пустого

Ничтожный властелин.

К * («Я не унижусь пред тобою…») >*

Я не унижусь пред тобою;

Ни твой привет, ни твой укор

Не властны над моей душою.

Знай: мы чужие с этих пор.

Ты позабыла: я свободы

Для заблужденья не отдам;

И так пожертвовал я годы

Твоей улыбке и глазам,

И так я слишком долго видел

В тебе надежду юных дней,

И целый мир возненавидел,

Чтобы тебя любить сильней.

Как знать, быть может, те мгновенья,

Что протекли у ног твоих,

Я отнимал у вдохновенья!

А чем ты заменила их?

Быть может, мыслию небесной

И силой духа убежден

Я дал бы миру дар чудесный,

А мне за то бессмертье он?

Зачем так нежно обещала

Ты заменить его венец,

Зачем ты не была сначала,

Какою стала наконец!

Я горд!.. прости! люби другого,

Мечтай любовь найти в другом;

Чего б то ни было земного

Я не соделаюсь рабом.

К чужим горам под небо юга

Я удалюся, может быть;

Но слишком знаем мы друг друга,

Чтобы друг друга позабыть.

Отныне стану наслаждаться

И в страсти стану клясться всем;

Со всеми буду я смеяться,

А плакать не хочу ни с кем;

Начну обманывать безбожно,

Чтоб не любить, как я любил;

Иль женщин уважать возможно,

Когда мне ангел изменил?

Я был готов на смерть и муку

И целый мир на битву звать,

Чтобы твою младую руку —

Безумец! — лишний раз пожать!

Не знав коварную измену,

Тебе я душу отдавал;

Такой души ты знала ль цену?

Ты знала — я тебя не знал!

В альбом Н. Ф. Ивановой >*

Что может краткое свиданье

Мне в утешенье принести,

Час неизбежный расставанья

Настал, и я сказал: прости.

И стих безумный, стих прощальный

В альбом твой бросил для тебя,

Как след единственный, печальный,

Который здесь оставлю я.

В альбом Д. Ф. Ивановой >*

Когда судьба тебя захочет обмануть

И мир печалить сердце станет —

Ты не забудь на этот лист взглянуть,

И думай: тот, чья ныне страждет грудь,

Не опечалит, не обманет.

«Как луч зари, как розы Леля…» >*

Как луч зари, как розы Леля,

Прекрасен цвет ее ланит;

Как у мадоны Рафаэля

Ее молчанье говорит.

С людьми горда, судьбе покорна,

Не откровенна, не притворна,

Нарочно, мнилося, она

Была для счастья создана.

Но свет чего не уничтожит?

Что благородное снесет,

Какую душу не сожмет,

Чье самолюбье не умножит?

И чьих не обольстит очей

Нарядной маскою своей?

«Синие горы Кавказа, приветствую вас!..»

* * *

Синие горы Кавказа, приветствую вас!^* вы взлелеяли детство мое; вы носили меня на своих одичалых хребтах, облаками меня одевали, вы к небу меня приучили, и я с той поры всё мечтаю об вас да о небе. Престолы природы, с которых как дым улетают громовые тучи, кто раз лишь на ваших вершинах творцу помолился, тот жизнь презирает, хотя в то мгновенье гордился он ею!..

* * *

Часто во время зари я глядел на снега и далекие льдины утесов; они так сияли в лучах восходящего солнца, и в розовый блеск одеваясь, они, между тем как внизу всё темно, возвещали прохожему утро. И розовый цвет их подобился цвету стыда: как будто девицы, когда вдруг увидят мужчину купаясь, в таком уж смущеньи, что белой одежды накинуть на грудь не успеют.