Том 2. Семидесятые - [33]
Пьем теплым.
Участковый побежал переоделся...
Выпили сбитню теплого... Посидели...
Разошелся двор. Зашумел.
До поздней ночи свет. Люди во дворе.
Кто по году не разговаривал, помирились.
Дерево облезлое полили. Стол под ним.
Ворота закрыли. Окна открыли.
Танцы пошли. Любовь пошла.
А глаза вслед добрые.
Каждый ключик сует – идите ко мне. Посидите у меня.
Песню пели старинную «Раскинулось море...» и современную «Нежность».
А посреди двора котел, а из него пар аж по всем дворам.
Пока в ворота не застучали.
– Чего у вас там?!
– Сбитень варим. Старинный русский напиток. «Встань трава», – отвечает участковый и помешивает.
Главный гость
Выпей, маленький мой. Выпей, Женечка, нальем, мои хорошие. Вот и соседи пришли. Чудесно. Нальем Юрочке и Галочке. Они здесь дорогие гости. Мы все здесь гости дорогие. Такой дом знаменитый. Выпьем за хозяюшку...
Почему не надо? Ну, не прав, бабец. Давай, маленький, скажи. Ну, по граммулечке, по капельке, по рюмашечке.
И Петюнчик с нами выпьет. А давай, скажи, маленький, скажи. Получится. Не стесняйся. И чего?.. И как?.. За что?.. Превосходненько. А вот у меня двое. Старший в Институте гражданской авиации. Вчера без очереди ему билет дали. Почувствовал привилегии. Не надо, говорит, отец, для меня стараться, не нажимай. Сам достану. Достал и почувствовал – теперь многое сам достает. Головка у него светлая. Младший в седьмом. Я говорю: «Что ж ты, Андрей, – двойка?» А он: «Не думай об этом, отец. Я ж только в седьмом еще. Три года впереди. Все наладится, батя», а сам улыбается. Светлый, радостный.
Все будет хорошо. Все будет изумительно.
Ну, хозяюшка, именинница. Милочка, наша красавица, душа наша. Давай, маленький, давай по граммулечке. Все будет хорошо. Все и так хорошо. Давай, маленький, по рюмашечке. Видишь, здесь люди ответственные, собрались днем. Мне сегодня на активе выступать. Много не могу, но по граммулечке...
Да, Женечка, что у тебя там в фужерчике, зачем же ты шампанское, дай, маленький, дай вылью... прямо на пол, ничего, зато водочку будешь. Все водочку, и ты! Не надо, не надо, родненький, нам всем работать. У нас обедик такой в честь именинницы, и не надо его портить. Цветочки вон принес, а мог бы что и поинтереснее. Я твои возможности знаю, давай, маленький, не порть праздник... Хорошо, дорогой, я тебе височки граммулечку и лимонадику... Ну вот и хорошо. Не надо пока закусывать.
Ох и погодка прекрасная. Дождик, громик, смотри, как засветило.
Хорошо-то как, Милочка. Соседи, Галочка и Юрочка. Салатику вам. Я знаю, как к ним хозяюшка наша относится. Они ей дороже родных, они ей помогают, и она им, и детишки у них вместе. За соседей. Ну, еще по граммулечке. Коньячку теперь, Галиночка, коньячку. Винца?.. Не надо, не надо. Дай вылью... А вот сюда... Да ничего не испортится, только лучше, слаще станет.
И тебе сейчас сюда прямо бултых граммулечку. Давай, прямо на глазах у меня – за деточек, светлых, радостных, маленьких. Чтоб здоровенькие были, чтоб головки были светлые, чтоб любили нас, стариков. Давай, давай, не останавливайся, и вот – запивочку Вот она тут... А-я-яй, это же винцо, это я плеснул. Ничего, маленький, продышись, не держись за салатик, вот держи его за воротничок. Это Юрочка твой, держи его за чепчик, он тоже, бедненький, сник, чуть подыми ему головку. Галиночка, Юрочка, маленький, еще граммульку, чтоб очнуться, ну чуть-чуть, ну совсем символически, ну, только глотни, ну, давай, давай раз... как пошла... нет-нет, внутрь загоняй... Вот хорошо, маленький. Вот и Галиночка при нем. Вот и Юрочка, вот обнявшись, вот хорошо. Сейчас зайдет Коля, сосед милый, надо его поприветствовать, он Ивана Григорьевича возит...
Вот и Коленька-Николай. Садись, Колюнечка. Чего тебе налить, маленький? Ну, давай. Ну, пополнее. А ведь ты не за рулем уже, не за рулем? Не за рулем. Ну, хором: за Колюню нам выпить пора, гип-гип, ура! Гип-гип, ура!.. О! Отгул у него. Давай, маленький, давай – граммчик, самый крохотный, самый малюсенький граммчик-абрамчик.
Женечка, не обижайся, это поговорочка. Давай, Коленька, пей, детка, пей, маленький. Вот – до дна, до дна. А тут тебя и огурчик ждет... А ты прямо у меня и откуси. Осторожно, пальчик откусишь. Я его тебе прямо в ротик брошу. А я себе другой возьму. Хря-ря! Мня-мня.
У нас все для человека. Но ты сумей стать человеком. Мня-мня... Вот...
Ничего, ничего, все будет хорошо. А где Галочка с Юрочкой?.. Как – ушли? Я никого не отпускал. Здесь они? Где же здесь?.. А, вон где... Галчоночек, Юрочка, вставайте, маленькие, вам же детей из садика брать. Ну что ж вы там под ногами?.. Сейчас все по рюмашечке – и на работу... по граммчику. Женечка, детка, сыночек! Не надо друзей надувать, дай попробую, ну что ж ты так товарищей своих наказываешь? Где ж это у вас вот это предательство сидит? Ну что ж, на вас рассчитывать нельзя, продашь ведь, Женек, за две копейки продашь, с простого начинаешь, а потом и меня продашь...
Что ты молчишь? Что он говорит, Милочка? Плохо себя чувствует? Да что ты, маленький, посмотри на себя – косая сажень в плечах, живот на полметра, плечи – во! Зад – во! Да ты гренадер! Милочка, маленький, не держи его за руку. Разве ты только его любишь? Забери свою руку, детка... Эх ты, господи, что ж он так рухнул-то, и смотри – соусом аж до потолка достал. Ну Женечка, ну маленький, ну козлик, прямо взрыв устроил, хорошо как... Давайте все по рюмашечке, и Коленька всех отвезет. Да, Колюнечка, да, детка... А на Женечкиной машине. Ключики вон у него на шее, как колокольчики. Давай еще по граммчику прощальному и разъедемся. Ну, маленькие, меня шофер ждет, а вас Коленька развезет. Развезет, да, Коленька?.. Как, маленький? Что, маленький? Что са?.. Саса... колеса? Колбаса?.. Адреса они тебе скажут... Женечку положим в лифт, нажмем кнопку. Он сам доедет, да, Женечка?
В эту, пятую, книгу вошли трактатики, написанные после 2000 года.Автор.
В сборник вошли: Послушайте; Посидим; Портрет; Воскресный день; Помолодеть! ; Начальное образование; Кочегаров; День; Везучий и невезучий; Куда толкать? ; В век техники; Берегите бюрократов; Когда нужны герои; Участковый врач; В магазине; Вы еще не слышали наш ансамбль; Что охраняешь, товарищ? ; Нормально, Григорий. Отлично, Константин. ; Собрание на ликеро-водочном заводе; Сосредоточенные размышления; Полезные советы; Доктор, умоляю; Колебаний у меня нет; О воспитании; Давайте сопротивляться; Каждый свой ответ надо обдумывать; Дефицит; В греческом зале; Для вас, женщины; Ранняя пташка; Темные проблемы светлой головы; Холодно; Если бы бросил; Ненаписанное письмо; Твой; Ваше здоровье; Фантаст; Алло, вы меня вызывали? ; Специалист; Он таким не был; Он – наше чудо; Тараканьи бега; Довели; Нюансы; Сбитень варим; Ночью; Женский язык; Дай ручку, внучек; Я прошу мои белые ночи; Ставь птицу; Обнимемся, братья; Нашим женщинам; Давайте объединим наши праздники; Как делается телевидение; О дефиците; За все – спасибо; Автобиография; Карта мира; Как шутят в Одессе; Двадцатый век; Монолог мусоропровода; Диалоги директора; Так жить нельзя; Как это делается (опыт политической сатиры);.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Михаил Жванецкий: "Зачем нужно собрание сочинений? Чтобы быть похожим на других писателей. Я бы, может, и ограничился магнитофонными записями, которые есть у людей, либо видеоматериалами. Но все время идет спор и у писателей со мной, и у меня внутри – кто я? Хотя это и бессмысленный спор, все-таки я разрешу его для себя: в основе того, что я делаю на сцене, лежит написанное. Я не импровизирую там. Значит, это написанное должно быть опубликовано. Писатель я или не писатель – не знаю сам. Решил издать все это в виде собрания сочинений, пять небольших томиков под названием «Собрание произведений».
Михаил Михайлович Жванецкий родился и вырос в солнечной Одессе, и каждый год он проводит в своем родном городе несколько месяцев. Теплом и светом Одессы автор щедро делится с нами. В этом сборнике его незабываемые «Авас», «В Греческом зале», «Одесский пароход», «Собрание на ликеро-водочном заводе», «Свадьба на сто семьдесят человек», «Консерватория», «Нормально, Григорий! Отлично, Константин!» и еще много широко известных произведений. Он гений, феномен, создатель не имеющего аналогов ни в литературе, ни на сцене жанра – «Жванецкий». Существует мнение, что Жванецкий – своеобразный поэт.
Читая Жванецкого, слышишь его голос, и легко представить себе, как Михаил Михайлович выходит на сцену, вынимает из портфеля стопку страничек и читает их в своей оригинальной манере: с паузами и акцентами на отдельных словах. Но когда мы сами читаем его тексты, нам открывается иная глубина знакомых фраз и многовариантность их понимания.Юмор – самая притягательная грань таланта Жванецкого.Его смех – покрова вечных вопросов и горьких истин, над которыми человек не может не задумываться. Ведь все, о чем пишет и говорит маэстро Жванецкий, – то наша жизнь.
Михаил Жванецкий: "Зачем нужно собрание сочинений? Чтобы быть похожим на других писателей. Я бы, может, и ограничился магнитофонными записями, которые есть у людей, либо видеоматериалами. Но все время идет спор и у писателей со мной, и у меня внутри – кто я? Хотя это и бессмысленный спор, все-таки я разрешу его для себя: в основе того, что я делаю на сцене, лежит написанное. Я не импровизирую там. Значит, это написанное должно быть опубликовано. Писатель я или не писатель – не знаю сам. Решил издать все это в виде собрания сочинений, пять небольших томиков под названием «Собрание произведений».
Пятый, дополнительный том к Собранию произведений Михаила Жванецкого не ограничивается, как четыре предшествующих («Шестидесятые», «Семидесятые», «Восьмидесятые», «Девяностые»), одним десятилетием, а претендует на большее – «Двадцать первый век».Претензия оправданная: с новым веком Жванецкий преодолел самый, возможно, трудный перевал – собственную невероятную, почти фольклорную магнитофонно-телевизионную известность. Прежние его тексты, все наперечет, помнятся на слух, просятся на язык. Большинство же монологов нового века читателю Жванецкого впервые придется не услышать, а действительно прочесть.