Том 2. Пролог. Мастерица варить кашу - [4]

Нивельзин вошел в богатый модный магазин. Карета с Савеловым остановилась, немножко не доезжая магазина.

– К тротуару, направо, – сказала смуглая дама извозчику. – Ты можешь ехать домой, – заметила она мужу. – Рад?

– Натурально, голубочка; ну, а погляжу, как ты пойдешь.

– О, какой ты чудак, мой друг! – Смешнее всякого жениха!

– Ну, что за важность, что тебе смешно, голубочка, – совершенно основательно возразил он.

Она взошла в магазин. Он велел извозчику ехать назад; извозчик стал поворачивать лошадь.

– Милостивый государь, позвольте сделать вам один вопрос, – сказал с тротуара твердый и спокойный голос. Муж смуглой дамы оглянулся: подходил тот высокий студент с бесстрастным лицом.

– А, это вы! – Извольте, какой вопрос? – Муж смуглой дамы умел разговаривать очень замысловато: он не показал виду, что понимает, о ком будет вопрос.

– Кто эта девушка?

– А, так и вы не угадали! – Точно, никто не угадывает. Она три года замужем.

Смуглые женщины вообще кажутся старше своих лет А ее все принимали за очень молоденькую девушку, хоть она была три года замужем и имела двадцать лет, выходя замуж. – Когда она говорила, что она замужем, ей отвечали: «Вы смеетесь»; когда она говорила, что она уже давно замужем, что у нее уже есть сын, – перестали сомневаться, что она мистифирует; когда она говорила, что ей уже двадцать четвертый год, ей отвечали тем, что формально объяснялись в безграничном уважении и просили ее руки, потому что на такую неловкую мистификацию нельзя было обращать уже никакого внимания.

– Да, милостивый государь, она давно повенчана, – продолжал хитрый человек, усиливая впечатление своей замысловатости в разговорах остроумнейшими оборотами слов. – Я могу ручаться вам, что она давно замужем, потому что сам был на ее свадьбе.

По лицу студента пробежало что-то похожее на легкую тень, но мгновенно и едва заметно.

– Она ваша супруга?

– Да. А вы, должно быть, вздумали влюбиться в нее? – Хитрый человек был не только чрезвычайный хитрец, но и великий мастер шутить. Уместны ли шутки, или неуместны, умны или глупы, это выходило как случится; его забота была только то, чтоб выходило, по его мнению, шутливо, – но не огорчайтесь на меня. Я не думал, что она повенчается со мною. Я не был влюблен в нее, молодой человек. Я был тогда благоразумнее вас; – впрочем, мне было тогда двадцать пять лет. В ваши лета простительно быть неблагоразумным.

– Вы шутите, но в сущности вы прав, – отвечал студент, уже давно сделавшийся по-прежнему бесстрастным. – Глупо влюбляться в таких женщин, – если есть другие такие женщины. Надобно молиться на них. Я и думал, что я не забывал этого. Из ваших слов я вижу, что кажусь несколько влюбленным. Но если вы и не ошиблись, это чувство совершенно ничтожно: я человек апатический.

– Мне самому так показалось; иначе разве стал бы я шутить?

– Я не мог думать, что она уже вышла замуж, и подходил к вам с тем, чтобы узнать, каким образом мог бы я познакомиться с ее родными. Теперь я прошу позволения бывать у вас.

– Признаться вам сказать, я очень мало тут значу. Заходите ко мне; – если понравитесь ей, прекрасно; если нет, то я сам по себе, – извините за откровенность, – не стану приглашать вас. Я, признаться сказать, не люблю никаких знакомств. Но полагаю, что она полюбит вас. Вы, должно быть, умный человек, – потому что так ей показалось. Вот вам, – он вынул свою карточку. – Заходите.

– Вы Алексей Иваныч Волгин? – с некоторою оживленностью сказал студент, взглянув на карточку.

– Да-с, – флегматически отвечал муж смуглой дамы и вслед за тем взвизгнул пронзительным ультра-сопрано, от которого зазвенели стекла в соседних окнах: – Ххи-ххи- ххи-хха-хха-хха-ххо-ххо-ххо! – изумительная рулада перелилась через теноровые раздирающие ухо звуки в контрабасовый рев, от которого, сквозь шум экипажей, загудела мостовая: – Ххо-ххо-ххо-хха-хха-ххи-ххи-ххи! – поднялась рулада опять до пронзительного визга. – Ххи-ххи-ххи! – А вы, я вижу, мой поклонник? – Вот находка! – Драгоценность! – В целой России только два экземпляра: вы да я сам. – Ну, прощайте. Заходите. Думаю, что жена полюбит вас. Прощайте. – Нет, позвольте: в котором курсе вы?

– Я студент педагогического института, а не университета. Кончаю курс.

– Ну, вот видите, я чуть не сделал глупости, забывши спросить. – Кончаете курс, то прежде кончайте курс: экзамены на носу, – или уже начались? Занимайтесь. Кончите, тогда заходите. – Прощайте. Погодите, опять глупо: не сообразил. По окончании курса вас пошлют из Петербурга черт знает куда? – Так заходите теперь.

Студент подумал. – Нет, я не буду у вас до окончания курса. Тогда я приду к вам с какою-нибудь статьею. Надобно приготовить что-нибудь прежде, чем идти к вам.

– Хорошо. Но вас отправят черт знает куда?

– Нет. Я останусь в Петербурге.

– Ваш скотина директор любит вас?

– Нет. Но товарищ министра знает меня и обещал.

– Ну, это плохая надежда: тряпка.

– Кроме того, я даю уроки у Илатонцева; это вельможа. Он хочет, чтобы я продолжал их.

– А когда так, то другое дело. Попросит, и останетесь, правда. Прощайте же, наконец. – Да, опять забыл: а фамилия-то ваша как же?