Том 2. Пламенный круг. Лазурные горы - [14]

Жаждет чуда, – и чудо дастся ей.

И разве земная жизнь, – Моя жизнь, – не чудо? Жизнь, такая раздробленная, такая разъединённая и такая единая.

Ибо всё и во всём – Я, и только Я, и нет иного, и не было и не будет.

Вещи есть у меня, но ты – не вещь Моя; ты и Я – одно.

Приди ко Мне, люби Меня.

Январь 1908 года

«Где ты делась, несказанная…»

Где ты делась, несказанная

Тайна жизни, красота?

Где твоя благоуханная,

Чистым светом осиянная,

Радость взоров, нагота?

Хоть бы в дымке сновидения

Ты порой явилась мне,

Хоть бы поступью видения

В краткий час уединения

Проскользнула в тишине!

«Чиста любовь моя…»

  Чиста любовь моя,

  Как ясных звёзд мерцанье,

Как плеск нагорного ручья,

Как белых роз благоуханье

  Люблю одну тебя,

  Неведомая дева,

Невинной страсти не губя

Позором ревности и гнева.

  И знаю я, что здесь

  Не быть с тобою встрече:

Твоя украшенная весь

От здешних тёмных мест далече.

  А мой удел земной –

  В томленьях и скитаньях,

И только нежный голос твой

Ко мне доносится в мечтаньях.

«Морозная светлая даль…»

    Морозная светлая даль,

  И низкое солнце, и звёзды в снегу…

  Несут меня сани. Забыта печаль.

Морозные грёзы звенят надо мной на бегу.

Открытое поле всё бело и чисто кругом.

Раскинулось небо широким и синим шатром.

  Я вспомнить чего-то никак не могу,

  Но что позабылось, того и не жаль.

  Пуста и безлюдна морозная даль.

  Бегут мои кони. Ямщик мой поёт.

    Деревни дымятся вдали…

  Надо мною несётся мечта и зовет…

    Плещут волны, летят корабли…

Рассыпается девичий смех перекатной волной…

Ароматная ночь обаяла своей тишиной…

  Мы крылаты, – плывем далеко от земли…

  Ты, невеста моя, не оставишь меня…

  Нет, опять предо мною зима предстаёт,

  Быстро сани бегут, и ямщик мой поёт,

И навстречу мне снежная пыль мимолетного дня.

«Я не спал, – и звучало…»

Я не спал, – и звучало

  За рекой,

Трепетало, рыдало

  Надо мной.

Это пела русалка,

  А не ты.

И былого мне жалко,

  И мечты.

До зари недалёкой

  Как заснуть!

Вспоминал я жестокий,

  Долгий путь.

А русалка смеялась

  За рекой, –

Нет, не ты издевалась

  Надо мной.

«Покрыла зелень ряски…»

Покрыла зелень ряски

Дремотный, старый пруд, –

Я жду, что оживут

Осмеянные сказки:

Русалка приплывёт,

Подымется, нагая,

Из сонных тёмных вод

И запоёт, играя

Зелёною косой,

А в омуте глубоком

Сверкнет огромным оком

Ревнивый водяной…

Но тихо дремлет ряска,

Вода не шелохнёт, –

Прадедовская сказка

Вовек не оживёт.

«На лбу её денница…»

На лбу её денница

Сияла голубая,

И поясом зарница

Была ей золотая.

Она к земле спускалась

По радуге небесной,

И в мире оставалась

Блаженно-неизвестной.

Но захотела власти

Над чуждыми телами,

И нашей буйной страсти

С тоской и со слезами.

Хотелось ей неволи

И грубости лобзаний,

И непомерной боли

Бесстыдных истязаний, –

И в тёмные, плотские

Облекшися одежды,

Лелеяла земные,

Коварные надежды.

И жизнь её влачилась

Позором и томленьем,

И смерть за ней явилась

Блаженным избавленьем.

«На песке прихотливых дорог…»

На песке прихотливых дорог

От зари догорающий свет

Озарил, расцветил чьих-то ног

  Тонкий след…

Может быть, здесь она проходила,

Оставляя следы на песке,

И помятый цветок проносила

  На руке.

Поднимая раскрытую руку,

Далеко за мечтой унеслась

И далёкому, тайному звуку

  Отдалась.

Тосковали на нежной ладони

Молодой, но жестокой руки

По своей ароматной короне

  Лепестки…

Молодою и чуждой печалью

Не могу я души оживить

И того, что похищено далью,

  Воротить.

Мне об ней ничего не узнать,

Для меня обаяния нет.

Что могу на земле различать?

  Только след.

«Молода и прекрасна…»

Молода и прекрасна,

Безнадёжно больна,

Смотрит на землю ясно

И бесстрастно луна.

Отуманились дали,

И тоскует земля,

И росою печали

Оросились поля.

Простодушные взоры

Подымает жена

На лазурные горы,

Где томится луна.

Что не спит и не дремлет,

Всё скорбит о луне,

И лучам её внемлет

В голубой тишине.

Но не плачет напрасно

Золотая луна,

Молода, и прекрасна,

И смертельно больна.

Умирая не плачет,

И уносится вдаль,

И за тучею прячет

Красоту и печаль.

«Туман не редеет…»

   Туман не редеет

Молочною мглою закутана даль,

   И на сердце веет

    Печаль.

   С заботой обычной,

Суровой нуждою влекомый к труду,

   Дорогой привычной

    Иду.

   Бледна и сурова,

Столица гудит под туманною мглой,

   Как моря седого

    Прибой.

   Из тьмы вырастая,

Мелькает и вновь уничтожиться в ней

   Торопится стая

    Теней.

«Короткая радость сгорела…»

Короткая радость сгорела,

И снова я грустен и нищ,

И снова блуждаю без дела

У чуждых и тёмных жилищ.

Я пыл вдохновенья ночного

Больною душой ощущал,

Виденья из мира иного

Я светлым восторгом встречал.

Но краткая радость сгорела,

И город опять предо мной,

Опять я скитаюсь без дела

По жёсткой его мостовой.

«Запах асфальта и грохот колёс…»

Запах асфальта и грохот колёс,

  Стены, каменья и плиты…

О, если б ветер внезапно донёс

  Шелест прибрежной ракиты!

Грохот на камнях и ропот в толпе, –

  Город не хочет смириться.

О, если б вдруг на далёкой тропе

  С милою мне очутиться!

Ясные очи младенческих дум

  Сердцу открыли бы много.

О, этот грохот, и ропот, и шум, –

  Пыльная, злая дорога!

«Иду я влажным лугом…»

Иду я влажным лугом.

Томят меня печали.

Широким полукругом

Развёрнутые дали,

Безмолвие ночное

С пленительными снами,

И небо голубое

С зелёными краями, –

Во всём покой и нега,

Лишь на сердце тревога.