Том 2. Мелкий бес - [194]

сильно, громким голосом говоря: пал, пал Вавилон, великая блудница, сделался жилищем бесов и пристанищем всякому нечистому духу, пристанищем всякой нечистой и отвратительной птице; ибо яростным вином блудодеяния своего она напоила все народы, и цари земные любодействовали с нею, и купцы земные разбогатели от великой роскоши ее» (гл. 18, ст. 2 и 3). Лилит – согласно одному из древних преданий, прекрасная, соблазнительная, добрая первая жена первочеловека Адама, сотворенная Богом из глины. Потребовав у Адама равноправия, но не сумев убедить его в этом, она улетела. Ева – жена Адама, праматерь человеческого рода. Татьяна – героиня романа Пушкина «Евгений Онегин». Земфира – персонаж поэмы «Цыганы» (1824). Тамара – героиня поэмы Лермонтова «Демон» (1839). Царица Тамара (Тамар) – правительница Грузии (1184–1207), добившаяся больших военных и политических успехов. Ей посвящена поэма Шота Руставели «Витязь в тигровой шкуре», памятник грузинской литературы XII в.

II. Старый черт Савельич. Перевал. 1907. № 12.

Савельич – персонаж повести Пушкина «Капитанская дочка» (1836).

И бес, соблазнявший великого Пушкина… – См. его стихотворение «Бесы» (1830).

….у Пушкина… Петр Великий, Моцарт. – Имеются в виду поэмы «Полтава» (1828), «Медный всадник» (1833), неоконченный роман «Арап Петра Великого» (1828), трагедия «Моцарт и Сальери» (1830).

«Поэт на лире вдохновенной..» – См. примеч. к с. 519.

«Небрежный плод моих забав…»– «Евгений Онегин». Посвящение («Не мысля гордый свет забавить…»).

«Безумная душа поэта…» – «Евгений Онегин», гл. 2, строфа XX.

«Марать летучие листы…» – «Евгений Онегин», гл. 6, строфа ХLIII.

«… в строфах небрежных.» – «Евгений Онегин», гл. 8, строфа XLIX.

«стихи для вас – одна забава». – У Пушкина: «Стишки для вас одна забава» («Разговор книгопродавца с поэтом»; 1824).

«Перстами, легкими, как сон» – Из стихотворения Пушкина «Пророк» («Духовной жаждою томим…»; 1826).

«Мазепа, в горести притворной…» – Из поэмы Пушкина «Полтава» (1828).

«Москвич в Гарольдовом плаще…» – «Евгений Онегин», гл. 7, строфа XXIV, в которой Татьяна Ларина, размышляя, создает такой портрет Онегина:

…Чудак печальный и опасный,

Созданье ада иль небес,

Сей ангел, сей надменный бес,

Что ж он? Ужели подражанье,

Ничтожный призрак, иль еще

Москвич в Гарольдовом плаще,

Чужих причуд истолкованье,

Слов модных полный лексикон?..

Уж не пародия ли он?

«…в Гарольдовом плаще» – т. е. в облике Чайльд-Гарольда, романтического гордеца и разочарованного бунтаря, героя одноименной поэмы Байрона.

В «Домике в Коломне» кухарка брилась. – Эпизод из поэмы Пушкина: Параша привела в дом своего поклонника, наряженного кухаркой.

Лиза Берестова хорошо играла роль крестьянки. – Неточность автора: героиню рассказа Пушкина «Барышня-крестьянка» звали Елизавета Григорьевна Муромская; к концу рассказа она стала невестой Алексея Берестова.

Она осталась барышнею цирлих-манирлих… – От нем. zirlich-manirlich – жеманный, манерный.

Анна Ермолина – героиня романа Сологуба «Тяжелые сны» (см. т. 1 наст. изд.).

Мисс Жаксон – гувернантка Лизы Муромской из рассказа Пушкина «Барышня-крестьянка».

Дубровский… под видом французаДефоржа. – Эпизод повести Пушкина «Дубровский» (1833).

…два исторических самозванца… – Самозванец из трагедии Пушкина «Борис Годунов» (1825) – Гришка Отрепьев, назвавшийся царевичем Димитрием, а в «Капитанской дочке» – Емельян Пугачев, объявивший себя царем Петром Федоровичем.

…тема «Ревизора» принадлежит Пушкину же. – В архиве Пушкина сохранился набросок сюжета, с которым поэт познакомил Н. В. Гоголя, просившего его дать «какой-нибудь сюжет» (письмо Гоголя к Пушкину от 7 октября 1835 г.).

«Ведь он же гений, как ты да я»… – В трагедии Пушкина «Моцарт и Сальери» Моцарт говорит о Пьере Бомарше (1732–1799), великом французском драматурге:

Он же гений,

Как ты да я. А гений и злодейство –

Две вещи несовместные. Не правда ль?

Холоден был (Пушкин. – Т. П.) только к двум: к гениальному Баратынскому и к Бенедиктову, литературному предшественнику одного из самых известных современных поэтов. – Ошибочное утверждение Сологуба о Пушкине, который заметил Баратынского с его первой книги (1827). «Наконец появилось, – написал он в рецензии, – собрание стихотворений Баратынского, так давно и с таким нетерпением ожидаемое. Спешим воспользоваться случаем высказать наше мнение об одном из первоклассных наших поэтов и (быть может) еще недовольно оцененном своими современниками». В другой рецензии – «Поэма Баратынского „Бал“» (1828) – Пушкин возмущается тем, что «критики изъявляли в отношении к нему (Баратынскому. – Т. П.) или недобросовестное равнодушие, или даже неприязненное расположение» (как Белинский, например). «Между тем, – подытоживает Пушкин, – Баратынский спокойно усовершенствовался – последние его произведения являются плодами зрелого таланта. Пора Баратынскому занять на русском Парнасе место, давно ему принадлежащее». Наконец, в наброске статьи, датированной концом 1830 – началом 1831 гг., Пушкин пишет: «Баратынский принадлежит к числу отличных наших поэтов <…> Время ему занять степень, ему принадлежащую, и стать подле Жуковского и выше певца Пенатов и Тавриды», т. е. К. Н. Батюшкова (Пушкин А. С. Собр. соч.: В 10 т. М., 1976. Т. 6. С. 241, 255–256,325-326). И в «Евгении Онегине» Пушкин счел возможным посвятить автору «волшебных напевов» Баратынскому строки, исполненные нежного дружелюбия, где среди прочих есть такие: «Где ты? Приди – свои права // Передаю тебе с поклоном».