Том 2. Карусель. Дым без огня. Неживой зверь - [25]

Даже к психиатру ходил советоваться. Хоть плачь.

Так влюбился я в эту бонну, что где там догаресса – и сравнить не смею.

Так сильна была любовь к догарессе в двенадцатом преломлении.

Есть теория такая относительно некоторых ядов, будто в двенадцатом делении они действуют сильнее всего.

Пускают каплю яда в стакан с водою, потом из этого стакана берут одну каплю в новый стакан воды и так далее, до двенадцатого. Одиннадцатый стакан можно выпить без всякого ущерба для здоровья, глоток же из двенадцатого убивает мгновенно.

Вот как я, в силу вечной любви моей к прекрасной венецианской догарессе, женился на курносой бонне Анне Антоновне.

Ибо сильна, как смерть, любовь.

Кроткая Талечка

Цветков с радостью согласился на предложение жены пригласить к ним погостить в деревню молоденькую племянницу Талечку.

Он уже несколько раз встречался с ней в городе, и она всегда производила на него самое чарующее впечатление. Свеженькая, беленькая, чистенькая, с розовыми пальчиками и кроткими, ясными глазками, она сразу располагала к себе все сердца.

Талечка быстро отозвалась на приглашение и через неделю пила свой первый утренний кофе на веранде у Цветковых.

– Дорогая тетечка! – щебетала она, глядя на Цветкову детски-влюбленными глазками. – Как все у вас здесь красиво! Я никогда ничего подобного не видала.

Цветковы слушали ее восторженные похвалы с удовольствием. Их дом был действительно отделан со вкусом, изящно и стильно.

– Дорогой дядечка! – захлебывалась Талечка. – Как я счастлива, что я с вами! Я должна теперь приложить все усилия, чтобы быть вам не в тягость, а, напротив того, полезной.

– Ну, полно, Талечка! Пейте лучше ваш чай, а то он совсем простыл.

– Ах, дорогая тетечка! Я вам непременно свяжу колпачок на чайник, – тогда чай никогда не будет простывать. Непременно! Сейчас же свяжу.

Она быстро побежала в отведенную ей комнату и, вернувшись с мотком коричневой шерсти и костяным крючком, принялась за работу.

Работала она усердно до самого вечера, забавно надув розовые губки и быстро шевеля розовыми пальчиками.

– Талечка! Бросьте! Вы устанете! – говорила ей Цветкова.

– Какая милая девочка! Такое кроткое, нежное существо. Все для других и ничего для себя! – говорили супруги, оставшись вечером наедине.

На другое утро они застали Талечку уже за работой. Оказалось, что бедняжка вскочила в шесть часов утра и чуть не плакала, что все-таки не успела закончить работу к теткиному пробуждению.

Утешили, как могли, и Талечка, снова надув от усердия губки, завертела крючком.

К пятичасовому чаю она торжественно напялила на изящный, датского фарфора, чайник коричневый кривой колпак, похожий на вывернутый шерстяной чулок.

– Вот, дорогая тетечка! И дайте мне слово, что вы всегда будете надевать его на чайник и всегда вспоминать про вашу Талечку.

Глазки ее так мило и ласково блестели, она так сама была рада своей работе, что Цветковым оставалось только расцеловать ее.

– Собственно говоря, этот ужасный колпак портит мне весь стол, – думала хозяйка. – Но не могу же я обидеть этого милого ребенка! Выброшу, когда она уедет.

– Какие у вас красивые салфеточки, дорогая тетечка! – щебетала Талечка.

– Это все в финском стиле, – объяснялЦветков.

Талечка минутку подумала и вдруг улыбнулась лукаво и радостно.

– А я задумала вам один сюрпризик! – сказала она.

И сразу после чаю принесла моток бумаги и снова быстро закрутила крючком.

Работала она несколько дней, и так как это был сюрприз, то никому не объяснила, в чем дело, только лукаво улыбалась.

Недели через полторы сказала:

– Завтра все будет готово.

Всю ночь виднелся свет в ее комнате. Она работала.

Утром Цветковы вышли на веранду пить кофе и ахнули: все их очаровательные стильные салфетки были обшиты связанными Талечкой корявыми, толстыми кружевами.

– Ах, зачем это вы? – вскрикнула Цветкова, но тут же замолчала, так как Талечка кинулась ей на шею, торжествующая и сияющая, и лепетала:

– Это потому, что я люблю вас! Я так рада, что могу быть вам полезной!

– Милая девочка! Она такая трогательная! – говорили вечером друг другу супруги Цветковы. – А кружева можно будет после ее отъезда спороть.

Талечка оказалась, что называется, золотым человеком. Ни минуты не оставалась она праздной.

– Тетечка! У вас такая чудная мебель! Нужно ее поберечь. Я вам свяжу антимакассары.

И через десять дней Цветковы не могли без ужаса проходить мимо гостиной, потому что на спинках всех кресел, стульев и диванов Талечка нашпилила связанные ею красные гарусные салфетки.

– Ты бы как-нибудь отвлекла ее! – умолял жену Цветков. – Жалко, что она так утомляется, и все, в сущности, понапрасну.

Цветкова предложила Талечке поехать к соседям в гости.

– Нужно немножко развлечься, деточка, а то вы все за работой, даже похудели.

– Нет, тетечка, я хочу сначала сделать метки на ваших платочках. Уж у меня такое правило: сначала заботиться о других, а потом – о себе. Уж вы не мешайте мне! Я вас так люблю! Для меня такая радость быть вам полезной.

И на тонких, кружевных платочках Цветковой появились огромные метки крестом из красных ниток.

«А» точка и «Ц» точка.

Кресты были так велики, что на любом из них можно было бы распять по два христианских мученика, и Цветкова застыла от ужаса.