Часы на Садово-Триумфальной мигнули тридцать девять минут восьмого.
Зеленые лошади взбесились на Триумфальной арке и помчались галопом вниз по Тверской.
Петербургское шоссе тревожно просигнализировало «Яром», но Матапаль только зажмурился, и мотор, подпрыгнув на повороте, врезался в деревянные ворота «Добролета».
Какие-то часы показали без четверти восемь.
Матапаль ворвался в контору, потрясая чековой книжкой.
Молодой человек грустно улыбнулся:
— К сожалению… Все места заняты.
Матапаль ударил шляпой по стене.
— Сто фунтов отступного. Чек на предъявителя. Я — Матапаль.
Молодой человек развел руками.
Он хотел объяснить Матапалю, что это никак невозможно.
— Двести фунтов! — заревел Матапаль.
Тогда из угла поднялся очень тощий человек с подведенными глазами, в довольно странном костюме. Он сказал:
— Давайте чек, и я вам уступлю свое место.
Матапаль написал грозную цифру и отодрал листик.
Было без четырех минут восемь.
Молодой человек успел сказать:
— Шестиместный. Прямое сообщение без спуска.
И еще что-то.
Матапаль бежал с чемоданом по зеленой траве к аэроплану, который сидел возле сарая, как птенец, только что вылупившийся из этого деревянного и полотняного яйца.
На вышке круглились какие-то черные шарики и блестели приборы. Там трепался веселый вымпел.
К аэроплану спешили другие пассажиры.
— Четыре балла! — закричал кто-то, и сейчас же грянул мотор.
Матапаль схватился руками за поручни.
Ловкий оператор крутил свой треногий аппарат, производя съемку отлета.
Сердце Матапаля в последний раз кануло в пропасть и уже не поднималось оттуда в течение семи часов.
Мотор страшно загремел. Тросы запели струнами.
Какой-то человек в шлеме пробежал по крылу и скрылся в люке на крыше.
Матапаль бросил чемодан в сетку и уселся в соломенное кресло. Вслед за ним в кабину влез американец с трубочкой и в громадных роговых очках. Он строго посмотрел на бледного Матапаля и сказал:
— Мосье, прошу вас быть спокойным и не мешать мне.
Затем он сел рядом с Матапалем в кресло.
Кто-то снаружи закричал:
— Пускаю!
Американец сказал:
— Пускайте!
В кабину влетела дама в густой вуали. Она испуганно оглянулась по сторонам и уселась в угол, закрыв лицо руками. Сейчас же вслед за дамой в дверь вдвинулся очень подозрительного типа человек с подмазанными глазами и со следами многих пороков на испитом бледном лице. Он уселся против дамы. Затем влез механик. Одно место оказалось пустым.
— Контакт!
— Есть контакт.
Мотор положительно разрывался.
Матапаль посмотрел в окно. Человек подошел к черной доске, написал на ней мелом непонятную букву и цифру. Затем он опустил ракету.
Кабину качнуло. Домики и люди поползли назад. Аэроплан начал подпрыгивать.
— Остановите! Я хочу сойти! — закричал Матапаль в ужасе.
Но сердитый американец строго взял его за локоть и сказал:
— Мосье! Это невозможно. Сидите. Вы мне испортите все дело.
— Но я не хочу лететь!
— Поздно!
IX
Матапаль почувствовал, что аэроплан перестал подпрыгивать. Казалось, он стоит на месте. Матапаль посмотрел в окно. Они летели. Маленькие домики, крошечные люди и кустики игрушечным планом смешались внизу. Отдаленная Москва лежала слева сзади грудой кубиков, наполовину розовых, наполовину голубых. Несколько ослепительных золотых куполов сверкало среди них. Матапаль узнал пожарную каску Христа Спасителя. У него закружилась голова и потемнело в глазах. Когда он очнулся, в кабине было все по-прежнему. Американец сидел, как гранитное изваяние.
Дама в густой вуали тревожно крутила головой.
Подозрительный тип с порочным лицом в упор смотрел на даму. Его подмазанные глаза сверкали. Скулы упруго двигались. Под его ужасным взглядом дама все тревожнее и тревожнее поворачивала голову. Грудь у нее, волновалась. По всем данным, пассажиры не были знакомы между собой. Но Матапаль вдруг почувствовал, что между американцем и порочным типом существует какая-то странная связь. Несомненно, назревало нечто ужасное.
Американец вынул изо рта трубку, выколотил о каблук пепел и тихо свистнул. Подозрительный тип вскочил.
— Елена, это ты! — закричал он и сдернул с дамы вуаль.
Бледная как полотно дама с подведенными глазами посмотрела на негодяя с ужасом и презрением.
— Позвольте! — воскликнул Матапаль. — Вы не смеете так обращаться с незнакомой женщиной!
— Ни с места! — прохрипел американец, опуская свою железную руку в лимонной перчатке на жирное плечо Матапаля.
Матапаль прирос к соломенному креслу.
— Вы мне испортите все дело. Сидите, черт возьми! Это его любовница. Она бежит от него. Пейч, делайте свое дело!
— Елена! — прохрипел Пейч.
Глаза Елены сверкнули.
— Да, это я, негодяй!
Пейч расхохотался.
— Теперь ты в моих руках! Я знаю, что мне надо с тобой делать. Молись!
Пейч одной рукой схватил даму за руку, а другой с треском опустил раму окна. Ветер ворвался в кабину и сорвал шляпу с головы Матапаля.
— Что он хочет делать?
Американец схватил Матапаля за горло.
— Этот осел испортит нам все. Сидите смирно, или я выброшу вас в окно! Ни с места!
Пейч схватил даму поперек туловища и начал впихивать в раскрытое окно.
— Левее, левее! — закричал американец.
Дама отбивалась, но Пейч был сильнее. Еще секунда, и Елена со страшной высоты полетит вниз головой на землю.
