Том 17. Твердая рука. Мексиканская месть - [18]

— Его светлость маркиз ждет вас, ваше сиятельство, — промолвил один из них.

— Хорошо, — отозвался таинственный посетитель. — Один из вас пойдет доложить его светлости, что сын явился по его приказу, а другой проводит меня к нему.

Слуги вторично поклонились и с обнаженными головами зашагали впереди молодого человека, следовавшего за ними твердой размеренной поступью. На верхней площадке лестницы один из них быстро пошел вперед. Шум его шагов гулко отдавался в сводчатых коридорах. Когда он затих, лицо второго слуги вдруг утратило свое безучастное выражение, а в глазах его заблестели слезы.

— Беда, ваше сиятельство! Беда! — повернувшись к приезжему, дрогнувшим от волнения голосом произнес старый слуга. — Надо же быть такой беде!

— А что? — забеспокоился гость. — Что-нибудь случилось? С отцом? С матерью?

Старик отрицательно покачал головой.

— Нет, — сказал он, — благодарение Богу! Оба они здоровы. Но зачем, зачем покинули вы, ваше сиятельство, отчий кров? Увы! Теперь уж ничем нельзя поправить делоТень недовольства пробежала по лицу молодого человека.

— Что же случилось здесь во время моего отсутствия? — спросил он.

— Как, вы ничего не знаете? — удивился слуга.

— Разве ты забыл, друг мой, что прошло уже два года с тех пор, как я покинул асиенду?

— Виноват, ваше сиятельство, виноват! Я совсем потерял голову с того времени, как обрушилась на вас эта беда.

— Успокойся, друг мой, я знаю, что ты привязан ко мне. О, ты-то не забыл, — с горечью продолжал приезжий, — что твоя жена, покойная Хуана, была моей кормилицей! Нет, Перот, я ничего не знаю, мне неизвестно даже, почему отец приказал мне без промедления прибыть сюда. Верховому, доставившему мне это письмо, очевидно, приказано было молчать; да я и сам не стал бы его расспрашивать.

— И я не знаю, зачем вас вызвали сюда, ваше сиятельство, но я уверен, что это хорошо известно дону Фернандо.

— А! Брат мой здесь?

— Да, ваше сиятельство, дон Фернандо здесь и уже давно, как здесь! Упаси меня Бог говорить дурное о сыне моего господина, но, право, было бы лучше, если бы он оставался в Гвадалахаре. Все здесь пошло иначе с тех пор, как он вернулся. Берегитесь, ваше сиятельство: дон Фернандо не любит вас.

— А что мне до ненависти брата! — надменно произнес молодой человек. — Разве я не старший в семье?

— Так-то оно так… Конечно, ваше сиятельство старший в семье, да только командует здесь всем ваш младший брат, словно он уже хозяин.

Это сообщение произвело удручающее впечатление на приезжего; но минуту спустя он уже оправился от своего волнения и, дружески опустив руку на плечо старого слуги, тепло произнес:

— Ну-ка, Перот, вспомни девиз нашего семейства! Позабыл? Тогда читай!

— И он указал рукой на изваяние щита с гербом, подвешенное над дверью.

— Но вашему сиятельству лучше, чем мне, известен этот девиз, дарованный одному из ваших предков королем Фердинандом Кастильским.

— Разумеется! «Храни свою честь, и будь что будет!» Этот девиз и подскажет мне, как должно поступать. И я никогда… слышишь, Перот, никогда не нарушу его!

— А все же я снова повторю: берегитесь, ваше сиятельство! Я только старый слуга вашего семейства, но сердце мое холодеет при мысли о том, какой роковой исход может принять для вас предстоящий разговор с его светлостью маркизом.

— Будь спокоен, друг мой, — ответил путник голосом, исполненным благородного достоинства. — Мною будет руководить не только долг перед моими предками, но и долг перед самим собой. Я не выйду из рамок почтительного повиновения моим родителям, но сумею ответить на обвинения, которые, по всей вероятности, посыплются на меня.

— Дай Бог, чтобы вашему сиятельству удалось рассеять несправедливые подозрения, давно уже зародившиеся у вашего благородного родителя, подозрения, подогреваемые тем, кто еще при вашей жизни зарится на ваше богатое наследство.

— «Наследство»! — воскликнул молодой человек. — Да я с радостью откажусь от него в пользу брата, лишь бы он не посягал на самое дорогое для меня сокровище: любовь ко мне моих родителей!

В ответ старый Перот только глубоко вздохнул.

— Не будем, однако, задерживаться, — продолжал молодой человек, — отцу, вероятно, доложили уже о моем приезде, и всякое мое промедление будет истолковано во зло мне теми, кто в течение стольких лет замышляет мою гибель.

— Вы правы, мы и без того уже слишком замешкались. Следуйте за мной, ваше сиятельство.

— Но куда ты ведешь меня, друг мой? — заметил граф, оглядываясь по сторонам. — Разве апартаменты моих родителей не находятся больше в этом крыле асиенды?

— Конечно, здесь! Нет, не туда должен я проводить ваше сиятельство. Мне приказано, — тихим, подавленным голосом продолжал старый слуга, — проводить вас в Красную комнату.

— Вот как! — прошептал молодой человек. — Значит, мне собираются вынести приговор? Старик только вздохнул.

После минутного колебания граф де Мопоер знаком приказал слуге идти вперед и сам последовал за ним. В их молчаливом и медленном шествии было что-то торжественное.

Глава VII СЕМЕЙНЫЙ СУД

Как и в большинстве феодальных замков, в асиенде дель Торо была комната, которую постоянно держали запертой и отворяли лишь в особо знаменательных случаях. Сюда приказывал перенести себя глава семьи, почувствовавший близость смертного часа, здесь он умирал, здесь на парадном ложе под балдахином покоились его смертные останки до того, как их выносили на кладбище. Здесь рождались дети, здесь же подписывались брачные контракты