Том 16. Царствования Петра I Алексеевича, 1709–1722 гг. - [64]

Но для успеха службы, равно как и других занятий, признано было необходимым образование, хотя первоначальное, и преобразователь обязывает дворян иметь это образование. Вот знаменитый указ 20 января 1714 года: «Послать во все губернии по нескольку человек из школ математических, чтоб учить дворянских детей цыфири и геометрии, и положить штраф такой, что не вольно будет жениться, пока сему не выучится».

По обстоятельствам времени военная служба требовалась преимущественно от дворянина; дворянин имел право на начальнические места в войске; но для этого он должен был иметь, во-первых, общее первоначальное образование, а потом специальное военное, знать службу. Чтоб родовые связи, покровительство не мешали дворянину приобретать последнее, в феврале 1712 года издан был указ: «Так как многие производят сродников своих и друзей в офицеры из молодых, которые с фундамента солдатского дела не знают, ибо не служили в низких чинах, а некоторые служили только для вида по нескольку недель или месяцев: поэтому таким требуется ведомость, сколько каких чинов есть с 709 года; а впредь сказать указ, чтоб из дворянских пород и иных со стороны отнюдь не писать, которые не служили солдатами в гвардии». В обер-офицерские чины производились в войске по свидетельству штаб – и обер-офицеров полка, в штаб-офицеры – по свидетельству всей дивизии генералитета и штаб-офицеров. Относительно увольнения от военной службы Петр дал указ Сенату в марте 1716 года: «Которые офицеры служили в армии и за старостию и за ранами отставлены, таких велите употреблять в гарнизоны или к другим каким делам, по губерниям в ландраты, а особливо бедных, ибо не без греха есть в том, что такие, которые много служили, позабыты и скитаются, а которые нигде не служили, тунеядцы многие, по прихотям губернаторским в губерниях взысканы чинами и получают жалованье довольное. А которые к делам не годятся за дряхлостию и увечьем, тем давать некоторое жалованье из денег, которые собираются на гошпиталь со всех чинов».

В 1716 году был издан воинский устав. Если заботились об офицерах, то надобно было позаботиться и о солдатах, о рекрутах, которых обыкновенно не доводили до назначенных мест в полном числе вследствие дурного содержания и побегов. В сентябре 1719 года Военная коллегия приговорила: «Сделать в Сенат предложение, что так как рекруты до сего времени из губерний очень непорядочно приводятся, и главная тому причина худое пропитание в пути, от чего многие померли и с дороги побежали, как то явилось из нынешних приводов: поэтому надобно, чтоб вперед не бегали и имели полное довольство в пути, давать им полное против солдат жалованье с обыкновенным вычетом с того времени, как в рекруты приверстаны будут; от этого им вначале будет охотно к солдатству, не будут склонны к побегу и немного будет больных. Хотя неоднократно в губернии были посланы и публикованы указы о порядочном сборе и приводе рекрут, однако эти указы по большей части не исполняются, от чего происходит не малое государству разорение и в полках неисправность, а именно: 1) когда в губерниях рекрут сберут, то сначала из домов их ведут, скованных, и, приведши в города, держат в великой тесноте по тюрьмам и острогам немалое время, и, таким образом еще на месте изнурив, отправят, не рассуждая по числу людей и далекости пути, с одним, и то негодным, офицером или дворянином, при недостаточном пропитании; к тому же поведут, упустив удобное время, жестокою распутицею, от чего в дороге приключаются многие болезни и помирают безвременно, а всего хуже, что многие и без покаяния, другие же, не стерпя такой великой нужды, бегут и пристают к воровским компаниям, из чего злейшее государству приключается разорение, потому что от такого худого распорядка ни крестьяне, ни солдаты, но разорители государства становятся; всякий может рассудить, отчего такие великие умножились воровские вооруженные компании? Оттого, что беглые обращаются в разбойников. 2) Хотя бы и с охотою хотели в службу идти, но, видя сначала такой над своею братьею непорядок, в великий страх приходят. 3) Из губерний немалое число присылают увечных и к солдатской службе весьма негодных, из которых в одни нынешние приводы больше 700 человек в Военной коллегии за негодностию в службу не приняты. Чтоб таких непорядков не было, когда наряд рекрутам учинится, надлежит в Военную коллегию тотчас прислать ведомость, сколько в которой губернии определено будет взять рекрут, и тогда в Военной коллегии тех рекрут росписать по командам и командировать для приема и привода их добрых штаб-, обер – и унтер-офицеров, смотря по числу рекрут, и этим офицерам принимать у губернаторов и воевод рекрут самых добрых и к службе годных; провожать их должны гарнизонные солдаты; офицеры, приняв рекрут, тотчас должны привесть их к присяге и, чтоб не бегали, перепоручить их круговою порукою; потом, соединив тех рекрут с гарнизонными солдатами, развесть по капральствам и ротам, и учить их непременно солдатской экзерциции, и читать им воинский артикул, дабы в полки не сущими мужиками, но отчасти заобычайными солдатами пришли; а определенное им хлебное и денежное жалованье с самого их приема давать сполна. Чтоб их не изнурить в дороге скорым походом, вести их по обыкновению марша солдатского: три дня идти, а четвертый отдыхать». Школою для сухопутных офицеров служила гвардия; кроме того, сыновья знатных лиц отправлялись в иностранные войска к знатным полководцам. Так, князь Репнин писал государю в 1717 году: «Дети мои, князь Василий и князь Юрий, отправлены в цесарскую армию для искусства к князю Евгению, и я, вступя в долг, послал к ним 800 червонных; они в Вене жили, а теперь в обозе живут непотребно со всяким непостоянством; и те все деньги и посланные мною еще 300 червонных прожили и много долгу еще нажили, которого и заплатить не могу, потому что до сих пор они уже стоят 15000 рублей, из которых с семь тысяч взято мною в долг, кроме того, что они беспутным своим житьем наделали долгов. И для того со слезами рабски прошу ваше царское величество да повелит мне дать Указ, чтоб детей моих взять, для чего послать мне кого-нибудь из офицеров; а они, дети мои, будучи там, в армии, от своего беспутного житья вашему величеству ныне и впредь никакого плода не покажут, только мне вечный стыд и разорение и несносная к старости печаль».