Том 16. Царствования Петра I Алексеевича, 1709–1722 гг. - [61]

Возвратившись домой, Шафиров послал за Степановым, тот не пришел; Шафиров посылал еще два раза, Степанов не явился; подканцлер подал на него жалобу, требуя суда; Степанов представил оправдание: «Я не пришел по следующим причинам: 1) 19 числа в коллегии подканцлер сказал, что он с ушниками и бездельниками дел делать не будет, и называл меня с прочими креатурою канцлеровою, поэтому канцлер мне и другим членам коллегии ходить к нему не велел. 2) Боялся я того, чтоб меня не убил, потому, что, прибивши Губина, говорил он, чтоб и мы того же опасались. Подканцлер потом подьячему Аврамову говорил, что он звал меня тогда не для дела, но хотел ведать о записке протокола, врученного вашему величеству; еще и то говорил, что хотя бы он и побил меня, то б мне можно за его ко мне благодеяния то снесть. Я о моей персоне не говорю, только характер канцелярии советника не допускает, что не токмо побои, но и брани терпеть. Он же, Аврамов, и то сказывал, что подканцлер говорил ему, будто ваше величество ему обещали меня и Губина бить, как и Михайла Волкова, а Курбатов-де места поищет». Чем дело кончилось, неизвестно, ибо царским расправам протоколы не велись.

Когда коллегия Иностранных дел получила полное число членов, то 13 февраля 1720 года последовало следующее определение: «Когда случатся важные дела, то призывать всех или несколько (по важности дела) тайных советников действительных, и все должны подавать совет письменно и потом докладывать о решении. Канцелярии советники: тайный канцелярии советник Остерман, канцелярии советник Степанов; их должности – сочинять грамоты к чужестранным государям, рескрипты к министрам, резолюции, декларации и прочие бумаги великой важности и тайны, а прочее заставлять сочинять секретарей экспедиции и надзор за ними иметь. Когда случатся такие государственные тайные дела, что его царское величество высокою особою присутствовать в коллегии изволит, или для какого-нибудь совета другие тайные советники созваны будут, то из двоих канцелярии советников один или, по множеству дел, и оба присутствуют и о предмете совещания доносят и читают и соответственно решению рескрипты или грамоты и прочие резолюции сочиняют; а если понадобится, то им и голоса, для большего секрета, вместо нотариуса записывать. Совета их притом не спрашивается, но могут делать ремонстрации или представления. Если же в Иностранной коллегии присутствуют только канцлер да подканцлер для решения дел, тогда канцелярии советники вместе с ними сидят за одним столом и ко всему, что будет в собрании определено, подписываются».

Более других президентов коллегий было тяжело президенту Юстиц-коллегии, как видно из жалоб Матвеева, поданных в 1721 году: «По указу вашего величества положено на коллегии Юстиции прежних семь приказов, т. е. Поместный, судные все. Сыскной, Земский, и прибавлены еще фискальские дела: бремя несносное! К тому же всякую неделю по три дня всем президентам определен съезд в Сенат, а два дни на расправу коллежскую; членам коллегии одним во время моей отлучки в Сенат решать дела нельзя, отчего в таких многочисленных делах беспрестанная остановка и на коллегию нарекание. В той же многодельной коллегии ныне вице-президента и добрых помощников нет за разбором по иным коллегиям лучших царедворцев; когда при коллегии бываю я, то работаю, сколько могу по малым моим силам, и дела решаются; но хотя решаются они и настоящим образом, однако не только мне, но и ангелу бесплотному на народ наш угодить и без упреков от него быть никак нельзя, как вашему величеству самому известно. Из Юстиц-коллегии в три года дел с 15 перенесено в Сенат по челобитью недовольных, да и те еще там не решены и ничего на коллегию не показано. В прошлых годах князь Яков Фед. Долгорукий, когда сидел в Судном московском приказе, то в один год с полтораста дел по челобитьям на его вершение было перенесено в расправную палату; и тому судье угодить на наш народ было невозможно. Юстиц-коллегия, исполняя все верно и не угождая произволам некоторых нажила себе многих неприятелей, всегда вредящих тайно и явно; особливо же некоторая знатная особа, которая с протоколистом Иностранной коллегии Протопоповым важное имела прежде дело у нас в коллегии и по желанию своему не получила успеха, несет на меня партикулярно свою неукротимую злобу и, где найдет случай, великий вред мне причиняет и других к тому же подучает; нрав этой особы, думаю, и самому вашему величеству известен. Также и другие знатные особы, имеющие по фискальским доношениям на себя дела, а иные, за своих сродников и приятелей заступаясь, увидав, что я им без поманки и без всякой корысти по делам их не угождаю, всячески с своими приятелями и фамилиями намереваются и угрожают у вашего величества и в Сенате всегдашний вред мне причинять, отчего я, в таком своем крайнем сиротстве будучи постоянно, опасаюсь их, ибо и Геркулес едва ли бы мог против двоих стоять».

Мы видели, что в 1708 году Петр разделил государство на губернии, губернии разделялись на провинции. Правители пограничных губерний в описываемое время назывались генерал-губернаторами, в остальных – губернаторами; помощниками их были вице-губернаторы, иногда, впрочем, вице-губернаторы управляли целою губерниею: так, Курбатов в звании вице-губернатора управлял всею Архангельскою губерниею; как видно, здесь была уступка родовитым людям: царь не хотел дать человеку холопского происхождения одинакого звания с Ромодановскими, Голицыными и Апраксиными; в указе 6 марта 1712 года было сказано: господ Петра Апраксина, князя Дмитрия Голицына, Петра Салтыкова, князя Матвея Гагарина писать губернаторами, Алексея Курбатова – вице-губернатором. Провинции управлялись воеводами; при губернаторах и воеводах находилась