Том 13. Запечатленные тайны - [14]

— Огорченья… — Мой собеседник теребит пятерней суворовский хохолок начавших седеть волос, соображая, рассказать или не рассказать какой-то немаловажный для него случай. — Огорченья, они, конечно, всякого могут коснуться…

А, расскажу! — хлопает он картузом по колену. — В «опасное время» собрали тут раз какое-то совещанье. Заседают! И надо тому случиться, как раз в этот день сразу во многих местах загоранье. Туда звоню — не тушат, туда сигнализирую — горит. Ну, я по «Пожару» (срочная линия связи) прямиком с вышки — в область!

И попадаю аж в кабинет к областному лесничему Ледовскому Владимиру Викторовичу. Вгорячах-то и брякнул: «Мы, что, — говорю, — по пожарам план выполняем?!» И слышу сердитый голос в ответ: «А это кто говорит?» — «С вышки, — отвечаю, — говорит Арсений Антонов»!. А он трубку — хлоп. И через час с небольшим прикатил. Сразу, конечно, на вышку. Ну и увидел все сам. Извинился. «Правильно, — говорит, — товарищ Антонов, действовали…» Ну и хвоста всем в округе начал крутить. Нашему лесничему тоже попало, хотя и не вполне по заслугам.

Пожары все затушили. А у меня после этого, чувствую, греется земля под ногами. Как при горящем торфе, огня не видно, а жжет — недовольно начальство, что я прямо с вышки, да в область. Ну, терпел я, терпел утесненье и, откровенно скажу, не вытерпел. Прихожу. Открыл двери к лесничему. «Вот, — говорю, — бинокль! Вот, — говорю, — велосипед! Все! Глядите за огнем сами…»

Лесничему стало от этой моей экспедиции вроде неловко. «Ладно, — говорит, — Арсений, давай-ка все погасим. Чего не бывает…» Ну и я отошел. «Ладно, — говорю, — чего не бывает…»

Звездным часом Арсения Андриановича было сухое лето 72-го года. Тогда вся Мещера от Шатуры до Владимира дымом была подвернута.

Со спутников видно было пожары. В тот год пересохли болота, испарились озера. «Лягушки из мхов к домам прыгали — в корытце ополоснуть тело, карасей руками в тине ловили». Подступили пожары и к борам у Криуши.

— Детишек отправили кто куда. Телевизоры, образа, сундуки, всякое барахлишко в землю зарыли. У вышки все время народ толпится.

Очень волнуются, помнят, что было в Курше в 36-м. «Арсений, — кричат, — говори, что нам делать. Говори!» Степан Косой так прямо из себя вышел: «Говори, что делать, а то сейчас пилой «Дружба» твой столб порешу!» А мне полагалось хладнокровие соблюдать…

Огонь был страшный. По верху леса шел с ревом, как будто реактивный самолет от земли оторвался. А я на вышке! Сосновые ветки петухами летели. Глаза закрывал, боялся, не выдержат жара. Рубахи два раза на мне занималась. Замну огонь, плесну на себя из бидона и опять телефонную трубку хватаю… Военная часть на подмогу пришла. Криушу оборонили, соседний поселок Ласково тоже оборонили, и от Кельцев огонь отвели. И лесу много уберегли.

Я тоже внизу с огнем воевал. Три пары кирзовых сапог спалил, на теле были ожоги. А друг, однокашник, вместе на кочегаров учились, тот задохнулся в дыму. Вон там за березами схоронили. О, огонь в лесу-дело очень серьезное!

Разговор у вышки прервался дождем. Мы переждали его под навесом, наблюдая, как кормят птенцов скворцы.

— Ну вот, освежилась земля. Это значит, можно домой сходить, пообедать. И пивка даже выпить. Дождик для нас, вышкарей, как гостинец. А для порядку все же надо подняться…

Уже сверху я услышал удовлетворенное посвистывание — «все спокойно в лесу». И хриповатый голос:

— Отсюда, конечно, не один только дым замечаешь. Иногда видишь: лось подался к воде хорониться от комаров, видишь, ястреб голубя поволок, лиса бежит по опушке. Ну и, конечно, наша Криуша — как на ладони. Ну-ка, глянем, чем там хозяйка моя занята… морковку дергает в огороде!

— Вы знаете, — продолжает он уже на земле, понизив голос до полушепота, — моя Прасковья Фаддеевна-женщина очень заслуженная. Орден

«Знак Почета» имеет. Тридцать три года тут, в Клепиках, ткачихой была. Понимаете — «Знак Почета»… Государственный, можно сказать, человек…

Когда прощаемся, Арсений Андрианович теребит волосы.

— Что-то я хотел не забыть… Да, это как раз по пути — заверните и к Гусаровой. Моя ученица!.. Первого класса вышкарь. Страху не знает. И вышка у нее обихожена, пожалуй, даже получше моей. Так и скажите, мол, твой наставник прислал…

Вот она, вышка, — 36 метров.

* * *

Часа четыре всего посидели мы рядом с Арсением Андриановичем. Но очень он мне запомнился. Веселый, общительный, доверчивый, как ребенок, преданный долгу и делу, никому не желающий зла и счастливый от этого. Вспоминаю его «скворечник» в лесах, вспоминаю прогретую солнцем смоляную Криушу и благодарю дорогу за эту встречу. Хорошего человека узнать — как чистой воды напиться.

 _{Фото автора. 24 мая 1980  г.}

За полюсом

Год назад 31 мая за полночь по московскому времени Юрий Хмелевский поймал инструментом плутавшее в облаках солнце: «Ребята, полюс!» И семеро скинули рюкзаки — цель достигнута.

Журналистам на маленьких самолетах, летевшим к магической точке Земли, не терпелось увидеть семерку: как выглядят, что расскажут?..

Я их увидел в палатке. Они пировали. «Милости прошу к нашему шалашу», — не помню уж кто приветствовал прилетевших. В палатке было уже тесновато, сказать точнее, застолье напоминало кучу малу. Но, ей-ей, из всех приятных застолий я дольше всего буду вспоминать это — в полюсном «шалаше». Запах кофе, запах бензина от примуса, запах мужского пота…