Том 13. Мечта. Человек-зверь - [9]

Анжелика с восторгом зачитывалась «Легендой». Эти ужасы, этот победоносный экстаз возносили ее над жизнью. Но ей нравились и другие, более спокойные страницы, например, рассказы о животных, ибо «Легенда» была полна этих рассказов: здесь копошился чуть ли не весь ковчег. Очень интересно было читать про то, как орлы и вороны кормили пустынников. А какие чудесные истории про львов! Вот услужливый лев роет могилу для Марии Египетской; вот огненный лев встал у дверей дома разврата, куда проконсулы отправили святых дев. А вот лев Иеремии: ему поручили стеречь осла, и когда того все же украли, лев нагнал грабителей и привел осла обратно. Был там и волк, который раскаялся и вернул похищенного поросенка. Бернард отлучил от церкви мух, и они тотчас упали мертвые. Ремигий и Власий кормили птиц со своего стола, благословляли их и лечили. Франциск, «дивной кротостью и сам подобный голубю», проповедовал птицам и увещевал их любить бога. «Птица, именуемая стрекозою, сидела на смоковнице, святой же Франциск протянул руку и позвал пищу. И как она, повинуясь ему, села на руку, то сказал ей: „Сестра моя, воспой и прославь господа нашего бога“. И она немедля запела и не улетала, пока не была отпущена с миром». Этот рассказ дал Анжелике неиссякаемую пищу для развлечений: ей пришло в голову позвать ласточек и посмотреть, прилетят ли они на ее зов. Кроме того, в «Легенде» были презабавные истории, над которыми Анжелика помирала со смеху. Она смеялась до слез над историей добродушного великана Христофора, переносившего Иисуса на спине через реку. Она до упаду хохотала над злоключениями воспитателя Анастасии, который волочился за тремя ее служанками и, думая застать их на кухне, стал целовать и обнимать вместо них кастрюли и горшки. «Он вышел оттуда черный и безобразный и в порванной одежде. Слуги же ожидали его снаружи и как увидели, то и решили, что он обратился в диявола, и, побивши палками, бежали и оставили его там». Но вот когда побивали дьявола, тут Анжелику разбирал совсем безумный смех. Особенно восхищала ее великолепная взбучка, которую дала дьяволу Юлиана, когда он попытался искушать ее в тюрьме: она избила его своей цепью. «Тогда приказал судия, чтобы привели Юлиану, и как она вышла, влача за собою диавола, то возопил он и сказал: „Госпожа Юлиана, не побивайте меня боле!“ Она же потащила его через весь рынок и ввергла в поганейшую яму». Иногда, вышивая, Анжелика пересказывала Гюберам легенды, которые нравились ей даже больше, чем волшебные сказки. Она столько раз перечитывала книгу, что знала многие сказания наизусть: например, легенду о Семи спящих девах, которые, спасаясь от преследования, замуровались в пещере и проспали в ней триста семьдесят семь лет, а потом проснулись, чем до глубины души поразили императора Феодосия; или легенду о святом Клементии, все семейство которого — он сам, жена и трое сыновей — пережило множество неожиданных и трогательных приключений: несчастья разлучили их друг с другом, и в конце концов им удалось соединиться только благодаря самым неслыханным чудесам. Девочка плакала, грезила по ночам, дышала только этим миром, трагическим и блаженным миром чудес; жила только в этой призрачной стране всех добродетелей, вознагражденных всеми радостями. Когда Анжелика приняла первое причастие, ей казалось, что она, как святые, ходит по воздуху, на два локтя над землею. Она чувствовала себя юной христианкой первых веков, она отдавалась в руки божьи, ибо вычитала в своей книге, что без божьей милости нельзя спастись. Отношение Гюберов к религии было крайне просто: они ходили по воскресеньям к обедне, по большим праздникам говели; и делали это со спокойною верой скромных людей, немножко по традиции, а немножко и ради заказчиков, ибо мастера церковных облачений передавали эту обрядность из поколения в поколение. Но Гюбер часто бросал работу, чтобы послушать, как девочка читает легенды, и дрожал вместе с нею, чувствуя, что волосы его шевелятся под легким дыханием невидимого. Гюбер был способен на глубокое волнение, он расплакался, увидев Анжелику в белом платье. Весь тот день — день первого причастия — оба они провели как во сне и вернулись из церкви ошеломленные и усталые. Рассудительная Гюбертина, осуждавшая излишества во всем, в том числе и в хороших поступках, даже побранила их вечером. Теперь ей приходилось вести борьбу с чрезмерной набожностью Анжелики, особенно же с охватившей девочку безумной страстью к благотворительности. Франциск взял себе в удел бедность, Юлиан Милостивец называл нищих своими господами, Гервасий и Протасий мыли им ноги, Мартин разорвал свой плащ и отдал половину бедняку. И девочка по примеру Люции хотела бы все продать, чтобы все отдать. Сперва Анжелика раздала свои вещи, а потом начала опустошать дом. В довершение беды она щедрой рукой раздавала всем без разбору, так что вещи попадали к людям недостойным. Через день после первого причастия Гюбертина поймала ее вечером на том, что она сует в окошко белье какой-то пьянчужке; вышел ужасный скандал. Анжелика впала в ярость, как в давние времена. Но затем, сраженная стыдом, она заболела и пролежала целых три дня.