Том 12. Матиас Шандор - [21]

Для них это было утешением, даже радостью; оставшись наконец одни, они дали выход переполнявшим их сердце чувствам. До сих пор перед судьями они сохраняли самообладание, но тут, оставшись с глазу на глаз, крепко обнялись.

- Друзья мои! - воскликнул граф Шандор. - Я один виноват в вашей смерти! Но я не стану просить у вас прощения. Ведь речь шла о независимости Венгрии! Мы боролись за правое дело! Мы выполняли свой долг. И нам выпала великая честь умереть за родину!

- Матиас, - ответил Иштван Батори, - мы глубоко благодарны тебе за то, что ты объединил нас для борьбы за великое дело-дело всей твоей жизни...

- А потом нас объединит смерть! - спокойно добавил граф Затмар.

Наступило молчание, и трое заключенных окинули взглядом темную камеру, где им предстояло провести последние часы своей жизни. Узкое окно, пробитое в толстой стене, в четырех-пяти футах от пола, едва освещало ее. В ней было всего три железных койки, несколько стульев, стол и две-три прибитые к стенам полочки с самыми необходимыми предметами.

Ладислав Затмар и Иштван Батори стояли, погруженные в свои думы, а граф Шандор молча шагал взад и вперед по камере.

Ладислав Затмар был один как перст, у него не было родственников, он никого не оставлял на этом свете. И оплакивать его некому, кроме старого слуги Борика.

Другое дело - Иштван Батори. Его смерть наносила тяжкий удар близким. У него была жена и маленький сын. Этот удар может их убить! А если они выживут, какая ужасная жизнь им предстоит! Какое будущее ожидает эту несчастную женщину без всяких средств, с восьмилетним сыном на руках! Даже если бы у Иштвана и было состояние, им все равно ничего бы не досталось, ведь суд приговорил его не только к смерти, но и к конфискации имущества!

Перед графом Шандором вставало все его прошлое... Образ молодой жены, всегда живший в его сердце; маленькая дочь, двухлетняя крошка, оставленная на попечение управляющего, которому придется ее воспитывать! Его друзья, которых он увлек за собой на гибель! Он спрашивал себя, правильно ли поступил, выполнил ли свой долг перед родиной, не может ли упрекнуть себя в том, что погубил ни в чем не повинных людей?

- Нет! Нет! Я только выполнил свой долг! - повторял он. - Родина прежде всего, выше всего!

Около пяти часов в камеру вошел тюремный сторож; он поставил на стол миски с едой и вышел, не проронив ни слова. Матиасу Шандору хотелось знать, в каком городе они находятся и в какую крепость их заточили. Но судья не счел нужным отвечать на этот вопрос, и, конечно, сторожу было запрещено разговаривать с заключенными.

Узники едва притронулись к принесенному обеду. Конец дня они провели в дружеской беседе, выражая горячую надежду, что настанет день, когда движение за независимость Венгрии вновь возродится. Они обсуждали также все подробности своего дела.

- Теперь мы знаем, - сказал граф Затмар, - почему нас арестовали; полиция узнала о заговоре только из записки, которую ей передали...

- Все это так, Ладислав, - ответил граф Шандор, - но в чьи руки попала записка, - одна из последних полученных нами, - и кто снял с нее копию?

- А когда копия была снята, - добавил Иштван Батори, - как могли расшифровать ее без сетки?

- Для этого кто-то должен был выкрасть у нас сетку хотя бы на очень короткое время... - заметил граф Шандор.

- Выкрасть? Но кто же? - спросил граф Затмар. - В день нашего ареста она лежала в ящике стола в моей комнате, где ее и захватила полиция!

Это было просто необъяснимо. Можно допустить, что записку нашли под крылом у почтового голубя, что с нее сняли копию, прежде чем отправить по назначению, что удалось обнаружить дом, куда прилетел голубь. Но прочесть зашифрованное письмо без ключа было совершенно невозможно!

- И тем не менее записка была прочитана, - сказал граф Шандор, - это ясно как день, и прочесть ее могли только с помощью сетки! Именно эта записка навела полицию на след заговора, и обвинение было построено только на ней!

- В конце концов теперь это не важно! - заметил Иштван Батори.

- Напротив, очень важно! Быть может, нас предали! Если тут замешан предатель... а мы не знаем...

Граф Шандор замолчал. Имя Саркани мелькнуло у него в голове; но он тотчас же отбросил эту мысль и даже не поделился ею со своими друзьями.

Трое узников продолжали обсуждать все необъяснимые обстоятельства своего дела, и беседа их затянулась до глубокой ночи.

Наутро они крепко спали, когда их разбудил сторож. Наступил предпоследний день их жизни. Через двадцать четыре часа должна была совершиться казнь.

Иштван Батори спросил сторожа, разрешат ли ему повидать перед смертью своих близких.

Сторож ответил, что не получил никаких распоряжений на этот счет. Едва ли можно было ожидать, что правительство окажет заключенным эту последнюю милость, - ведь следствие велось в строжайшей тайне и на суде никто даже не упоминал названия крепости, где находились заключенные.

- Можно ли нам хоть написать письма, и дойдут ли они по назначению? - спросил граф Шандор.

- Я принесу вам бумагу, чернила и перья, - ответил сторож, - и даю вам слово, что передам письма в руки губернатору.