Том 11. Кенилворт - [188]

— А пока я схожу за Аласко, — добавил он, — у нас есть для него работа, и нужно привести его в хорошее настроение.

Фостер тяжело вздохнул при этом намеке, но не стал возражать. Старуха служанка сообщила Варни, что Аласко со времени отъезда хозяина не притрагивался ни к еде, ни к питью: он безвыходно сидит в лаборатории, как будто судьба всего мира зависит от дел, которыми он там занимается.

— Сейчас я объясню Аласко, что мир предъявляет к нему иные требования, — заявил Варни, схватив фонарь и отправляясь на поиски алхимика. После долгого отсутствия он вернулся, очень бледный, но на губах его играла обычная саркастическая усмешка.

— Наш друг, — сказал он, — улетучился.

— Как! Что ты хочешь сказать?! — воскликнул Фостер. — Удрал?! Убежал с моими сорока фунтами, которые должен был умножить в тысячу раз! Я за ним отправлю погоню!

— Я укажу тебе более верный путь, — сказал Варни.

— Что? Какой еще путь? — причитал Фостер. — Я отберу свои сорок фунтов… Я был твердо уверен, что они умножатся в тысячу раз… А теперь вернуть бы по крайней мере свою ставку.

— Тогда ступай удавись и подай жалобу на Аласко в адово судилище, потому что он перенес тяжбу туда.

— Как? Что это значит?.. Он умер?

— Да, именно так, — подтвердил Варни, — и уже распух, как положено, и лицом и телом. Он смешивал какие-то свои сатанинские зелья, и стеклянная маска, которую он всегда надевал, свалилась с его лица, так что ядовитые пары проникли в мозг и сделали свое дело.

— Sancta Maria![118] — воскликнул Фостер. — Да сохранит нас господь от зависти и смертного греха! Как вы думаете, успел он совершить превращение? Вы не видели слитков золота в тиглях?

— Нет, я видел только мертвую тушу. Мерзкое зрелище — он распух, словно три дня проторчал на дыбе… Брр… Дай-ка мне кубок вина.

— Я пойду… посмотрю сам, — сказал Фостер.

Он взял фонарь и бросился к двери, но, дойдя до нее, остановился в нерешительности.

— А вы не пойдете со мной? — спросил он.

— К чему? — возразил тот. — Я насмотрелся и нанюхался достаточно, чтобы испортить себе аппетит. Однако я разбил окно и впустил свежий воздух — там воняло серой и удушливыми парами, словно дьявол побывал у него в гостях.

— А вдруг это дело рук самого нечистого? — проговорил Фостер, все еще не решаясь двинуться с места. — Я слыхал, что над такими людьми он имеет полную власть.

— Ну, если даже туда и наведался сатана, который так терзает твое воображение, то все равно тебе ничто не угрожает. Разве что уж он самый ненасытный из дьяволов и ему мало двух лакомых кусков, которыми он поживился.

— Как это двух кусков? Что вы имеете в виду?

— В свое время узнаешь. Да потом ему предстоит еще одно угощение. Или ты считаешь ее слишком изнеженным блюдом для пасти дьявола? Ей, видно, нужны псалмы, арфы и серафимы.

Энтони Фостер выслушал его и медленно вернулся к столу.

— Боже мой! Сэр Ричард, неужели это должно совершиться?

— Обязательно, Энтони, или не быть тебе владельцем замка, — ответил его неумолимый соучастник.

— Я с самого начала чуял, к чему все клонится! — сказал Фостер. — Но каким образом, сэр Ричард, каким образом? Я ни за что на свете не соглашусь поднять на нее руку.

— Не виню тебя, — заметил Варни. — Я и сам не хотел бы браться за такое дело. Вот уж когда нам не хватает Аласко с его манной, да и дурня Лэмборна тоже.

— Да, кстати, а куда же запропастился Лэмборн? — вспомнил Энтони.

— Не задавай вопросов; придет время, и ты увидишься с ним, если твоя вера истинна. Однако вернемся к нашему делу. Я научу тебя, Тони, как поймать птичку. Твоя западня — ну, этот твой трап, он ведь может держаться, даже если из-под него убрать опоры?

— Ну, ясное дело, может. Конечно, пока кто-нибудь не наступит на него, — подтвердил Фостер.

— Ну, а если бы леди вздумала убежать по нему, он бы выдержал ее тяжесть?

— Он не выдержал бы и тяжести мыши, — заверил его Фостер.

— Ну, так если она умрет, пытаясь бежать, то чем же мы с тобой виноваты, мой честный Тони? Пошли спать. Завтра мы приведем наш план в исполнение.

На следующий день, с наступлением сумерек, Варни потребовал, чтобы Фостер приступил к осуществлению их замысла. Тайдера и старого слугу Фостера услали в деревню с каким-то поручением, а сам Энтони, под предлогом, что хочет осведомиться, не нужно ли чего графине, зашел к ней в комнату. Однако кротость и терпение, с какими она переносила заточение, настолько растрогали его, что он не удержался и посоветовал ей ни в коем случае не переступать порога комнаты, пока не прибудет лорд Лестер.

— Бог даст, вам недолго ждать, — добавил он.

Эми смиренно обещала покориться судьбе, и Фостер вернулся к своему жестокому сообщнику, чувствуя, что сбросил по крайней мере половину тяжкого бремени, лежавшего на его совести.

«Я предостерег ее, — думал он. — Так что напрасно расставлены силки перед птичкой!»

Поэтому он не запер дверь спальни снаружи и, под присмотром Варни, отвел опоры, поддерживавшие трап, который теперь еле-еле держался на весу. Затем они спустились вниз и стали ждать исхода. Но ожидание оказалось напрасным. Варни долго шагал взад и вперед, укутав лицо плащом; наконец он резко отбросил плащ и воскликнул: