Том 10. Стерильно чистые убийства - [56]

— Вас посадили в тюрьму? — спросил я.

— Отправили в трудовой батальон! В том году началась вторая мировая война, как вы помните, лейтенант. Через три месяца меня заставили чистить отхожие места в бараках эсэсовцев, чем я занимался целых пять лет, сначала в Австрии, затем в Германии и, наконец, в Польше. В сорок четвертом году нас снова направили в Польшу, погрузили как скотину в товарные вагоны. Многие умерли по пути. Молодой майор СС отвечал за поезд, трупы евреев его ни капельки не волновали. Но на пятый день умер один из его собственных людей, майор решил взглянуть на покойника. Поезд остановился, охрана шагала по вагонам, разыскивая кого-нибудь с медицинскими познаниями. Когда они услыхали, что я врач, поспешно потащили меня к страшно перепуганному майору СС, который не хотел сообщать начальству об эпидемии оспы, опасаясь за собственную персону.

Алтман несколько раз затянулся трубочкой, выпустил струю дыма и неторопливо продолжал:

— Я сделал все, что было в моих силах, но в тех обстоятельствах это был мизер. До того как мы прибыли к месту назначения, умерло еще тридцать человек. По прибытии нам сообщили, что мы будем работать на земле, но сперва нас вымоют и продезинфицируют от вшей в специальных бараках в лагере.

Меня вытащили из моего отряда как раз перед тем, как я должен был скинуть с себя всю одежду и войти в сарай, и отвели к коменданту лагеря, который знал от майора СС, что я врач-психиатр. Вроде бы ему хотелось, чтобы я разобрался, почему так много нервных заболеваний и беспорядков среди лагерной охраны.

Доктор Алтман замолчал, несколько минут смотрел на меня не моргая, затем продолжил:

— Мы были в Аусшвице, как я выяснил позднее.

Вытащив изо рта трубку, он несколько минут внимательно разглядывал ее поблескивающий конец.

— Почти на протяжении года после этого я наблюдал, как прибывают поезда, слышал речи о работе на земле и видел нагую очередь обреченных, отряд за отрядом, к «дезинфекционным» сараям, из которых, как вы понимаете, никто не вернулся.

Я вскоре выяснил, что комендант совершенно не интересуется нервными заболеваниями как таковыми. Он хотел, чтобы я выяснил, кто из его людей испытывает отвращение к их работе, чтобы поскорее от них избавиться. Он был уверен, что подобные люди окажутся скверными работниками, у него же была «мания эффективности», если можно так выразиться. Этот комендант был самый преданный своему грязному делу человек, которого я видел в жизни, лейтенант. Наверное, по этой причине я не особенно люблю и доверяю тому человеку, которого называют «фанатично преданным своему делу», независимо от того, каково оно.

— Что случилось, когда закончилась война?

— Однажды ночью мне удалось бежать, как раз перед приходом русских. Я поработал какое-то время у них, затем провел год в лагере беженцев, после чего уехал в Америку в качестве иммигранта. Потребовалось какое-то время, чтобы наверстать упущенное. За годы войны психиатрия далеко шагнула вперед. После этого я работал в ряде больниц. В третьей из них я и познакомился с Максом Ландау, ну а остальное вам известно.

Глава 6

Я вернулся домой лишь в половине девятого, приготовил себе скотч со льдом отнюдь не в крохотной рюмочке, добавил немного содовой, после чего поставил одну из последних пластинок Сэми Девиса-младшего и предоставил ему возможность петь без остановки все потрясающие блюзы, которые разносились из пяти репродукторов, вмонтированных в стены.

Вскоре я отправился на поиски второго бокала и припомнил, что в холодильнике имеется отбивная, а я был голоден. Ее следовало приготовить по моему собственному рецепту, настолько простому, что даже женщина справилась бы с задачей. Ты обжариваешь мясо не более минуты, засыпаешь его жареным луком, сдабриваешь французской горчицей и все. Остальное зависит от твоих зубов и пищеварительной системы.

К половине десятого я полулежал в блаженном состоянии в кресле, переваривая свой бифштекс, в руке у меня был бокал, я же наслаждался возможностью слышать голос Пегги Ли, льющийся из моих стен, голос, меняющийся от влюбленного до ностальгического и соблазнительного. При подобном случае существует одно несомненное преимущество одинокой холостяцкой жизни. Когда исполнение «Лихорадки» мисс Ли поднимает вашу температуру до сорока с хвостиком, ничто не может испортить вам настроение, ибо исключено неожиданное появление жены в бигудях!

Ничто, блаженно думал я, не в состоянии испортить тебе настроение, и тут я подпрыгнул чуть ли не на фут в воздух, поскольку одно исключение дало о себе знать. Я неохотно двинулся к входной двери, раздумывая, кто бы это, черт побери, надумал так безжалостно терзать мой дверной звонок в столь поздний час. В тот момент я был способен приветствовать лишь одного посетителя: полуодетую арабскую танцовщицу, которая блуждает по земле в поисках страстной любви и по непонятной причине лишь сейчас узнала мой адрес.

Но арабская танцовщица была всего лишь плодом моей фантазии, и я уже об этом знал. Не было никакой необходимости прозе жизни подчеркивать это, ударив меня по физиономии мокрой рыбой!

Я отворил дверь и неожиданно оказался лицом к лицу с чем-то, что, возможно, на самом деле и являлось женщиной, но поскольку плащ тускло-коричневого цвета был застегнут на все пуговицы и свободно свисал с плеч, никакой уверенности у меня не возникло. В наши дни вообще очень просто сделать ужасную ошибку. На бледном лице незнакомки не было и намека на косметику, а светлые волосы стягивал тугой пучок. Только толстая черная оправа очков и ничего не выражающие небесно-голубые глаза за стеклами убедили меня, что это все же существо женского пола. А точнее известная мне Кэй Аллен, которая, насколько я помнил, предпочитала психиатрию.