Данилевскому А. С., 10 марта 1832>*
129. А. С. ДАНИЛЕВСКОМУ. СПб, 1832. Марта 10-го.
Мне бы следовало просто на тебя рассердиться и начхать, как говаривал Ландражен, за твои эдакие пакости. Вот уже скоро три месяца, как от тебя ни двоеточия, ни точки. Даже не известил меня, получил ли в исправности посланные мною альманахи. Видно тебе теперь ничего не нужно из Петербурга, потому что ты тогда только писал ко мне, когда имел во мне надобность. Эй, не плюй в колодез, увидишь, если не доведется из него же после напиться! Может быть ты находишься уже в седьмом небе и оттого не пишешь. Чорт меня возьми, если я сам теперь не близко седьмого неба и с таким же сарказмом, как ты гляжу на славу и на всё, хотя моя владычица куды суровее твоей. Если б я был, как ты, военный человек, я бы с оружием в руках доказал бы тебе, что северная[225] повелительница моего южного сердца>* томительнее и блистательнее твоей кавказской. Ни в небе, ни в земле, нигде ты не встретишь, хотя порознь, тех неуловимо божественных черт и роскошных вдохновений, которые ensemble дышут и уместились в ее, боже, как гармоническом лице. Но довольно. Посылаю тебе вторую книжку Вечеров и наудачу Онегина. Может быть, у вас в глуши его еще не читали. В таком случае, ты обомлеешь от радости и верно не найдешь слов, чем выразить мне свою благодарность.
Прощай, если тебе что нужно прислать, то пиши смело, хотя и не случится у тебя денег. Всё тебе будет выслано. Мы люди свои, после сочтемся.
Твой Гоголь.
На обороте: Александру Семеновичу Данилевскому.
Гоголь М. И., 25 марта 1832>*
130. М. И. ГОГОЛЬ. <1832> Марта 25. С.-Петербург.
Письмо ваше от 7 марта я получил. Посылаю вам башмаки, какие только удалось сыскать на скорую руку. Ботинков на вашу ногу не было. Я заказал их — как будут готовы, то пришлю.[226] Ничего больше не в состоянии теперь прислать, потому что лишних денег совершенно теперь не имею, и потому пусть сестра возьмет немного терпенья; после надеюсь удовлетворить ее. Очень рад, что вы свадьбу затеваете без всякого шума. Я всегда был враг этих свадебных церемоний и собраний. Если бы я вздумал жениться, то жена моя по крайней мере две недели после свадьбы не показала бы ни к кому носа. Я даже полагаю, что, если мне не удастся достать ни полотна, ни платков батистовых, то обойтись и без них, тем более, когда вы в таком состоянии, что не можете уплатить казенных податей, не только долгов. Жених, как видно из писем ваших, не глуп и, верно, не погонится за этим вздором. Старушкам же вестовщицам и хлопотливым соседкам, любящим потолковать о свадьбах, можете сказать, что у невесты не одна, а двенадцать дюжин платков и столько же батистовых рубашек и тому подобное. Я говорю это потому, если вы боитесь, или вас слишком раздражают такие незначащие злоречья. Еще меня удивило очень, что вы пишете в письме вашем, что побожились заплатить Андрею Андреевичу, отдать в этом году долг. Я вас не узнаю, маминька. Как вы можете в том божиться и давать честное слово, когда не имеете никакой возможности его исполнить? На что вы полагались? Разве вы не знаете, что вам имение ваше, хотя бы и не случилось скотского падежа, не в состоянии бы и половины его уплатить? Но если бы было даже достаточно, разве вы позабыли о том, что приближается время платежа в казну процентов снова? Не может быть, чтобы вы позабыли обо всем этом тогда, когда давали свое слово.
Благодарю вас, очень благодарю за подарок ваш — дюжину чулок. И хотя я совсем не ношу нитяных чулок, но как драгоценность, как труды рук ваших, буду беречь у себя. Прошу однако же вас ничем не озабочиваться для меня: у меня совершенно всё есть, что мне нужно. Я не знаю, как уплатить вам хотя сотую долю старых долгов, а вы налагаете на меня беспрестанно[227] новые. Право, маминька, вы великодушны до бесчеловечия.
Напишите мне, как расположены жить наши молодые: в Полтаве или в деревне, и что жених: намерен ли служить, или заниматься хозяйством, или тем и другим вместе?
Напомните сестре о строгой бережливости и величайшем ограничении себя во всем. Она сама избрала такой удел для себя; стало быть, должна уметь покоряться[228] и во всем строго и умно ограничивать себя. Я точно располагал было приехать к вам нынешним летом, хотя на малое время, но увидел, что кроме издержек это предприятие ничего другого не поведет за собою, между тем как мне, может быть, удастся вместо того сколько-нибудь сберечь для вас денег. Верьте, что я так же нетерпеливо и пламенно желал увидеться с вами, как и вы со мною. Но что делать? Плохо бы было на свете нам, если бы мы следовали одному только движению сердца, не призывая на совет рассудок. Будьте здоровы и спокойны.
Ваш сын Николай.
Я ни мало не удивляюсь, что мое письмо шло так долго. Должно вспомнить, что теперь время самое неблагоприятное для почт: разлитие рек, негодность дороги и проч. Я получил твои деньги и не могу скоро выполнить твоего порученья. Если бы ты наперед хорошенько размыслил всё, то верно не прислал бы мне теперь денег, верно бы вспомнил, что за две недели до праздника ни один портной не возьмется шить и потому в наказанье ты будешь ждать три сверхсрочных недели своего сюртука, потому что спустя только неделю после праздника примутся шить его тебе. На требование же мое поставить тебе сукно по 25 р. аршин, Руч
