Том 1. Стихотворения - [24]

Скачет пристяжная, снегом обдает…

Сонный зимний ветер надо мной поет,

В полусне волнуясь, по полю бежит,

Вместе с колокольчиком жалобно дрожит.

Эй, проснися, ветер! Подыми пургу,

Задымись метелью белою в лугу,

Загуди поземкой, закружись в степи,

Крикни вместо песни: «Постыдись, не спи!»

Безотраден путь мой! Каждый божий день —

Глушь лесов да холод-голод деревень…

Стыдно мне и больно… Только стыд-то мой

Слишком скоро гаснет в тишине немой!

Сонный зимний ветер надо мной поет,

Усыпляет песней, воли не дает,

Путь заносит снегом, по полю бежит,

Вместе с колокольчиком жалобно дрожит…

1897

«Беру твою руку и долго смотрю на нее…» >*

Беру твою руку и долго смотрю на нее,

Ты в сладкой истоме глаза поднимаешь несмело:

Вот в этой руке — все твое бытие,

Я всю тебя чувствую — душу и тело.

Что надо еще? Возможно ль блаженнее быть?

Но Ангел мятежный, весь буря и пламя,

Летящий над миром, чтоб смертною страстью губить,

Уж мчится над нами!

1898

«Поздно, склонилась луна…» >*

Поздно, склонилась луна,

Море к востоку черно, тяжело,

А под луною, на юг,

Блещет оно, как стекло.

Там, под усталой луной,

У озаренных песков и камней,

Что-то темнеет, рябит

В неводе сонных лучей.

Там, под усталой луной,

У позлащенных камней и песков,

Чудища моря ползут,

Движется много голов.

Поздняя ночь, мы одни

В этой степной и безлюдной стране,

В мертвом молчанье ее,

При заходящей луне.

Поздняя ночь все свежей,

Звездный все глубже, синей небосклон,

Дикою пахнет травой,

Запахом древних времен.

И холодеют пески,

Холодны милые руки твои…

К югу склонилась луна.

Выпита чаша до дна,

Древняя чаша любви.

«Я к ней вошел в полночный час…» >*

Я к ней вошел в полночный час.

Она спала, — луна сияла

В ее окно, — и одеяла

Светился спущенный атлас.

Она лежала на спине,

Нагие раздвоивши груди, —

И тихо, как вода в сосуде,

Стояла жизнь ее во сне.

1898

«При свете звезд померкших глаз сиянье…» >*

При свете звезд померкших глаз сиянье,

Косящий блеск меж гробовых ресниц,

И сдавленное знойное дыханье,

И это сердце — сердце диких птиц!

1898

На дальнем севере >*

Так небо низко и уныло,

  Так сумрачно вдали,

Как будто время здесь застыло,

  Как будто край земли.

Густое чахлое полесье

  Стоит среди болот,

А там — угрюмо в поднебесье

  Уходит сумрак вод.

Уж ночь настала, но свинцовый

  Дневной не меркнет свет.

Немая тишь в глуши сосновой,

  Ни звука в море нет.

И звезды тускло, недвижимо

  Горят над головой,

Как будто их зажег незримо

  Сам ангел гробовой.

1898

Плеяды >*

Стемнело. Вдоль аллей, над сонными прудами,

  Бреду я наугад.

Осенней свежестью, листвою и плодами

  Благоухает сад.

Давно он поредел, — и звездное сиянье

  Белеет меж ветвей.

Иду я медленно, — и мертвое молчанье

  Царит во тьме аллей.

И звонок каждый шаг среди ночной прохлады.

  И царственным гербом

Горят холодные алмазные Плеяды

  В безмолвии ночном.

1898

«И вот опять уж по зарям…» >*

И вот опять уж по зарям

В выси, пустынной и привольной,

Станицы птиц летят к морям,

Чернея цепью треугольной.

Ясна заря, безмолвна степь,

Закат алеет, разгораясь…

И тихо в небе эта цепь

Плывет, размеренно качаясь.

Какая даль и вышина!

Глядишь — и бездной голубою

Небес осенних глубина

Как будто тает над тобою.

И обнимает эта даль, —

Душа отдаться ей готова,

И новых, светлых дум печаль

Освобождает от земного.

1898

«Листья падают в саду…» >*

Листья падают в саду…

В этот старый сад, бывало,

Ранним утром я уйду

И блуждаю где попало.

Листья кружатся, шуршат,

Ветер с шумом налетает —

И гудит, волнуясь, сад

И угрюмо замирает.

Но в душе — все веселей!

Я люблю, я молод, молод:

Что мне этот шум аллей

И осенний мрак и холод?

Ветер вдаль меня влечет,

Звонко песнь мою разносит,

Сердце страстно жизни ждет,

  Счастья просит!

Листья падают в саду,

Пара кружится за парой…

Одиноко я бреду

По листве в аллее старой.

В сердце — новая любовь,

И мне хочется ответить

Сердцу песнями — и вновь

Беззаботно счастье встретить.

Отчего ж душа болит?

Кто грустит, меня жалея?

Ветер стонет и пылит

По березовой аллее,

Сердце слезы мне теснят,

И, кружась в саду угрюмом,

Листья желтые летят

  С грустным шумом!

1898

«Таинственно шумит лесная тишина…» >*

Таинственно шумит лесная тишина,

Незримо по лесам поет и бродит Осень…

Темнеет день за днем, — и вот опять слышна

Тоскующая песнь под звон угрюмых сосен.

«Пусть по ветру летит и кружится листва,

Пусть заметет она печальный след былого!

Надежда, грусть, любовь — вы, старые слова,

Как блеклая листва, не расцветете снова!»

Угрюмо бор гудит, несутся листья вдаль…

Но в шумном ропоте и песне безнадежной

Я слышу жалобу: в ней тихая печаль,

Укор былой весне, и ласковый и нежный.

И далеко еще безмолвная зима…

Душа готова вновь волненьям предаваться,

И сладко ей грустить и грустью упиваться,

Не внемля голосу ума.

1898

«В пустынной вышине…» >*

В пустынной вышине,

В открытом океане небосклона

Восток сияет ясной бирюзой.

В степной дали

Погасло солнце холодно и чисто,

Свеж, звонок воздух над землей,

И тишина царит,—

Молчание осеннего заката

И обнаженных черных тополей…

Как хороши пустынные аллеи!

Иду на юг,

Смотрю туда, где я любил когда-то,

Где грусть моя далекая живет…

А там встают,

Там медленно плывут и утопают

В глубоком океане небосклона,

Как снеговые горы, облака…

Как холодны и чисты изваянья

Их девственных алеющих вершин!

Как хороши безлюдные равнины!