Том 1 - [11]

Только рабочий класс является надежной опорой подлинной демократии. Только он не может пойти на соглашение с самодержавием из-за какой-нибудь уступки и не даст усыпить себя, когда ему начнут сладко петь под звуки конституционной лютни.

Поэтому для демократического дела в России чрезвычайно большое значение имеет то, сумеет ли рабочий класс стать во главе общего демократического движения или же он будет плестись в хвосте движения как вспомогательная сила «интеллигенции», т. е. буржуазии. В первом случае результатом свержения самодержавия будет широкая демократическая конституция, которая предоставит равные права и рабочему, и забитому крестьянину, и капиталисту. Во втором случае мы будем иметь результатом ту "общипанную конституцию", которая не меньше, чем абсолютизм, сумеет растоптать требования рабочих и предоставит народу лишь призрак свободы.

Но для этой руководящей роли рабочий класс должен организоваться в самостоятельную политическую партию. Тогда ему не страшны будут в борьбе с абсолютизмом никакие измены и предательства со стороны его временного союзника — «общества». С того момента, как это «общество» изменит делу демократии, рабочий класс сам, своими собственными силами поведет это дело вперед, — самостоятельная политическая партия даст ему необходимую для этого силу.

Газета «Брдзола» ("Борьба") № 2–3, ноябрь-декабрь 1901 г.

Статья без подписи

Перевод с грузинского

Как понимает социал-демократия национальный вопрос?

I

Все изменяется… Изменяется общественная жизнь и вместе с нею изменяется и “национальный вопрос”. В разные времена различные классы выступают на арену борьбы, — и каждый класс по-своему понимает “национальный вопрос”. Следовательно, “национальный вопрос” в разные времена служит различным интересам, принимает различные оттенки в зависимости от того, какой класс и когда выдвигает его.

Существовал, например, у нас так называемый дворянский “национальный вопрос”, когда — после “присоединения Грузии к России” — грузинское дворянство почувствовало, как невыгодно было для него потерять старые привилегии и могущество, которые оно имело при грузинских царях, и, считая “простое подданство” умалением своего достоинства, пожелало “освобождения Грузии”. Этим оно хотело поставить во главе “Грузии” грузинских царей и дворянство и передать им, таким образом, судьбу грузинского народа! Это был феодально-монархический “национализм”. Это “движение” не оставило никакого заметного следа в жизни грузин, не стяжало себе славы ни одним фактом, если не иметь в виду отдельные заговоры грузинских дворян против русских правителей на Кавказе. Достаточно было событиям общественной жизни слегка коснуться этого и без того слабого “движения”, чтобы разрушить его до основания. И, действительно, развитие товарного производства, отмена крепостничества, основание дворянского банка, усиление классового антагонизма в городе и в деревне, усилившееся движение деревенской бедноты и т. п. — всё это нанесло смертельный удар грузинскому дворянству и, вместе с ним, “феодально-монархическому национализму”. Грузинское дворянство раскололось на две группы. Одна из них отказалась от всякого “национализма” и протянула руку русскому самодержавию с тем, чтобы взамен этого получить от него теплые местечки, дешевый кредит и сельскохозяйственные орудия, чтобы правительство обеспечило ее от сельских “бунтовщиков” и т. п. Другая же, более слабая, группа грузинского дворянства подружилась с грузинскими епископами и архимандритами и, таким образом, укрыла гонимый жизнью “национализм” под крылышко клерикализма. Эта группа с большим увлечением занимается восстановлением разрушенных грузинских церквей (это является главной статьей ее “программы”!) — “памятников былого величия” — и благоговейно ждет чуда, призванного осуществить ее крепостническо-монархические “желания”.

Таким образом, феодально-монархический национализм в последние минуты своей жизни принял клерикальную форму.

Вместе с тем современная общественная жизнь выдвинула у нас национальный вопрос буржуазии. Когда молодая грузинская буржуазия почувствовала, насколько трудна для нее свободная конкуренция о “иностранными” капиталистами, она устами грузинских национал-демократов начала лепетать о независимой Грузии. Грузинская буржуазия хотела оградить грузинский рынок таможенным кордоном, силой изгнать с этого рынка “иностранную” буржуазию, искусственно поднять цены на товары и такими “патриотическими” проделками добиться успеха на арене обогащения.

Такой была и остается цель национализма грузинской буржуазии. Нечего и говорить, что для осуществления этой цели нужна была сила, а сила — в пролетариате. Только пролетариат мог вдохнуть жизнь в выхолощенный “патриотизм” буржуазии. Необходимо было привлечь на свою сторону пролетариат, — и вот, на сцену выходят “национал-демократы”. Много пороха потратили они для опровержения научного социализма, много хулили они социал-демократов и советовали грузинским пролетариям отойти от них, восхваляли грузинский пролетариат и уговаривали его “в интересах самих же рабочих” усилить как-нибудь грузинскую буржуазию. Они неотступно умоляли грузинских пролетариев: не губите “Грузию” (или грузинскую буржуазию?), забудьте “внутренние разногласия”, подружитесь с грузинской буржуазией и т. п. Но тщетно! Слащавые сказки буржуазных публицистов не могли усыпить грузинский пролетариат. Беспощадные атаки грузинских марксистов, в особенности же мощные классовые выступления, превратившие в один социалистический отряд русских, армянских, грузинских и других пролетариев, — нанесли нашим