Том 1. Сага о Йёсте Берлинге. Деньги господина Арне. Новеллы - [189]

Юный Турд не мог наглядеться на своего товарища. Ни в ком не встречал он еще такой мощи и красоты. В его восприятии Берг представал богатырем выше леса стоячего, грозным, как морской прибой. Он подчинился ему, как слуга своему хозяину, и благоговел, как перед высшим существом. Само собой между ними сложилось, что Турд носил за ним охотничье копье, таскал убитую дичь, ходил за водой и разжигал огонь в очаге. Берг Великан принимал все услуги, но редко удостаивал его добрым словом. Он презирал Турда за воровство.

Двое изгоев не занимались грабежом и разбоем, они кормились охотой и рыболовством. Не будь Берг Великан убийцей святого человека, крестьяне давно перестали бы его преследовать и не мешали бы ему спокойно жить в горных лесах. Но после того как он поднял руку на слугу Божьего, люди боялись, что на них обрушатся несчастья, если они оставят его безнаказанным. Когда Турд пришел в долину с добытой дичью, ему предложили богатую награду и прощение, если он покажет дорогу к пещере, где живет Берг Великан, чтобы схватить его во сне. Но мальчик не стал их слушать, а когда несколько человек попытались выследить в лесу, куда он пойдет, он так ловко запутал следы, что они вернулись ни с чем.

Однажды Берг спросил Турда, не пытались ли его склонить к предательству, и услышав, какие награды ему за это сулили, насмешливо сказал Турду, что только дурак мог отказаться от такого предложения.

Турд посмотрел на него таким взглядом, какого никогда еще не встречал Берг Великан. Так на него еще никто не смотрел: ни красавицы, которых он знавал в молодые годы, ни жена, ни дети.

«Ты мой господин, ты повелитель, которого я сам выбрал, — говорил этот взгляд. — Знай, что ты можешь побить меня, можешь меня оскорблять сколько угодно, я все равно буду тебе верен».

С тех пор Берг Великан стал приглядываться к мальчишке и увидел, что тот храбр на деле, хотя и не речист. Смерти он не боялся. Он без колебаний ступал на хрупкий лед едва замерзшего озера, а весной, когда ходить по болоту особенно опасно, потому что оно покрывается сплошным ковром цветущей морошки и пушицы, скрывающим топкие места, он нарочно ходил через него напрямик. Казалось, он сам стремился навстречу этим опасностям взамен бурь и ураганов, которые посылало ему коварное море. Но он боялся ночного леса, и даже днем пугался иногда густой чащи или растопыренных корней поваленной ветром сосны. Однако если Берг Великан спрашивал его об этом, он в ответ только смущенно молчал.

Турд никогда не спал на мягком ложе из мха и звериных шкур, которое было устроено в глубине пещеры поблизости от очага; каждую ночь, выждав, когда Берг заснет, он тихонько перебирался к самому входу в пещеру и укладывался там на каменной плите. Берг это заметил и, хотя он догадывался о причине, спросил Турда, зачем он это делает. Турд ничего ему не объяснил. Чтобы избавиться от расспросов, он две ночи не уходил к двери, а потом снова занял свой сторожевой пост.

Однажды целую ночь над лесными вершинами бушевала такая метель, что завалила снегом даже самые непролазные дебри; нанесло снегу и в пещеру, где жили два изгоя. Турд, спавший возле самого входа под заслоном каменных плит, проснулся наутро под сугробом, который начал таять вокруг него. Спустя несколько дней он заболел. Из его легких вырывался свист, и когда он вдыхал полной грудью, его пронзала нестерпимая боль. Он держался на ногах, пока хватило сил, но однажды, когда он склонился над очагом, чтобы раздуть огонь, внезапно упал и остался лежать на полу.

Берг подошел к нему и попросил, чтобы он лег в постель. Турд стонал от боли и не мог встать на ноги. Тогда Берг поднял его на руки и перенес на постель. Но у него было при этом чувство, будто он взял в руки склизкую змею, и во рту был такой вкус, будто он поел поганой конины, настолько отвратительно было ему прикосновение к жалкому вору.

Он укрыл Турда своей медвежьей шкурой и дал ему напиться воды. Больше он ничего не мог сделать. Болезнь оказалась не страшной, и Турд скоро выздоровел. Но за то время, что Берг исполнял его обязанности и прислуживал больному, они немного сблизились. Турд осмелел и начал разговаривать с Бергом. Однажды вечером они сидели в пещере, выстругивая стрелы, и вот Турд сказал:

— Ты, Берг, из хорошего рода. Самые богатые люди в долине — твои родичи. Твои предки служили у конунгов и сражались в королевской дружине.

— Чаще они сражались как мятежники и причиняли конунгам много вреда, — возразил Берг Великан.

— Твои предки задавали богатые пиры, да и ты тоже пировал на славу, когда жил как хозяин в своей усадьбе. Сто человек, мужчин и женщин, могли усесться на скамейках в горнице твоего просторного дома, который был построен раньше, чем пришел в Вик святой креститель Улаф. У тебя были старинные серебряные чаши и большие пиршественные рога, которые ходили по кругу, полные меда.

И снова Берг Великан невольно взглянул на мальчишку. Тот сидел на постели, свесив ногу на край и подперев голову руками, которыми он в то же время удерживал копну непокорных волос, чтобы они не лезли ему на глаза. После изнурительной болезни лицо у него побледнело и осунулось, а глаза еще светились лихорадочным блеском. Он улыбался картинам, которые вызывал в своем воображении: праздничной горнице, серебряным чашам, нарядным гостям и Бергу Великану, восседающему в своем отчем доме на высоком хозяйском месте. Берг подумал, что никто еще не смотрел на него таким восторженно-сияющим взглядом и никогда в самых лучших своих одеждах он не казался таким великолепным, каким видел его этот мальчик, хотя сейчас на нем надеты старые звериные шкуры.