Том 1. Пьесы 1847-1854 - [32]

Входит Иван.

Принеси нам позавтракать, да вина дай получше.

Иван уходит.

С каким, братец, я там писателем нынче познакомлюсь, не тебе чета. Вот ты и знай наших!

Лисавский. Сеня, возьми меня!

Недопекин. А тебе что там делать? Это, брат, твое общество.

Лисавский. А ты думаешь, твое? Они же над тобой после смеются, а я бы тебя, по крайней мере, поддерживал.

Недопекин. Толкуй, толкуй!

Иван приносит завтрак. Садятся.

Лисавский. Ведь мне все равно, как хочешь, так и делай; я тебе по дружбе говорю.

Недопекин(показывая ему бутылку). Погляди-ка! А! Какова штука-то! Ты посмотри, чего стоит-то! Ты, я думаю, сроду не пивал. Только этого уж я тебе не дам.

Лисавский. Полно дурачиться-то, наливай!

Недопекин. Нет уж, не дам.

Лисавский. Вот уж не люблю.

Недопекин. Нет, жирно будет вас этаким вином поить. Атанде-с!

Лисавский. Что ломаешься-то! Ведь ты вкуса не знаешь в этом; тебе бы только ярлык дорогой, а там хоть уксусу налей.

Недопекин. Рассказывай, рассказывай!

Лисавский. Велика важность! Да я и сам не хочу; и просить будешь, так не стану.

Недопекин. Да не беспокойся, я и не дам.

Лисавский. Да я и завтракать не стану. (Встает.) И чорт меня дернул связываться-то с тобой!

Недопекин. Да ты и не связывайся.

Лисавский. А ты думаешь, нужно очень! Вашего брата и по-русски-то говорить порядочно выучишь, а вы уж и зазнаетесь. Без меня-то ты до сих пор говорил бы: оттедова, откуличи, а́хтер.

Недопекин. Ты мне деньги-то отдай, которые брал.

Лисавский(садясь к столу). Нет, ведь вот, Сеня, что душу-то возмущает — это неблагодарность!

Недопекин. Ну, полно, не сердись. (Наливает ему.) Я пошутил,

Лисавский. Нет, ведь, ей-богу, Сеня, обидно!

Недопекин. Что ж, ты принес стихи?

Лисавский(отдает). На, возьми. Только ты, пожалуйста, Сеня, будь осторожен в словах. Я знаю, что это шутка; да все-таки, не хорошо — дурные замашки: между порядочными людьми этого не бывает. Ты знаешь, я щекотливый человек.

Недопекин(читает). Ну уж хорошо, будет толковать-то. Что это, я не разберу.

Лисавский(берет у него и читает).

Я видел вас, как вы сидели в ложе,

И, боже мой, как были вы похожи

На пери, на жизель, на этих фей…

Недопекин. Что такое «фей»?

Лисавский. Ах, как ты этого не знаешь! Это такие воздушные существа.

Недопекин. Хорошо, хорошо, читай!

Лисавский(читает).

На пери, на жизель, на этих фей…

Что грацией и легкостью своей

К себе сердца и взоры привлекают…

Недопекин. Ну, остальное я сам разберу.

Лисавский. Кстати, ты нынче будешь в театре?

Недопекин. Как же! Ведь нынче балет! Зайди, возьми мне кресло в первом ряду.

Лисавский. Хорошо. Так ты дай денег.

Недопекин дает.

Ну, прощай!

Недопекин. Прощай!

Лисавский(возвращаясь) Так я уж кстати и себе возьму рядом с тобой, а?

Недопекин. Ну, возьми, чорт с тобой! Иван! Давай одеваться!

Входит Иван с платьем и Гришка. Недопекин надевает пальто, шляпу, берет палку и начинает ходить перед зеркалом; Гришка смотрит на него.

Гришка. Вон у Яшки-то княжеского штаны-то вот тут с пуговками.

Недопекин. Иван, какие там еще пуговки?

Иван. Это так точно; это грума называется.

Недопекин. Ну так ты вели ему сделать.

Иван. Это грума; а то вот вместо кучера во фрак сажают — так это жокей.

Недопекин уходит. Гришка за ним. Иван прибирает со стола, расставляет мебель; потом садится с книгой в кресло. Звонят.

Иван. Нет тебе покою ни на минуту! И свой-то с ног собьет, а тут чужие то и дело шляются.

VI

Смуров(входит; за ним Вася). Что, Семен дома?

Иван. Уехали-с.

Смуров. А не знаешь куда?

Иван. Не знаю. Подождите; может, скоро будет.

Смуров. Подождем! Садись, Вася, будем его милости дожидаться.

Иван уходит. Молчание.

Вася. Абрам-то Сидорыч говорит нынче: я, говорит, протестую.

Смуров. Ишь ты, срам какой! А еще-то много должен, не слыхал ты?

Вася. Тысяч на пять серебром наберется.

Смуров. Все по доверенности матери?

Вася. По доверенности.

Смуров. Платежи-то не скоро?

Вася. По одному-то на этой неделе надо платить. Дан был Белорыбицыну; а он Семену Арефьичу передал. Семен-то Арефьич вчера и говорит в трактире: мне, говорит, заплатит, а то я старуху-то и в яму потяну.

Смуров. Да и поделом ей, дуре, коли допустила до этого. Хорошо еще, что я-то хватился, а то он накуралесил бы, что и не расхлебаешь. Ишь ты, как разукрасил сдуру-то! Трюмо завел! (Смеется.) Книжки разные! Покажь-ка, Вася, что там за книжки.

Вася(берет книгу). Французская, должно быть, либо немецкая.

Смуров. Нешто он по-французски-то знает?

Вася. Где, дяденька, знать! Так, для близиру лежат.

Смуров. Эка дурачина-то! (Смеется, потом вздыхает.) Эх, то-то глупо-то! То-то бить-то некому! (Молчание.) Чей это мальчонка-то у него?

Вася. Матренин внучек, что у тетеньки-то живет старуха; еще она сродни тетеньке-то.

Смуров. Так, стало быть, он сын Сидорыча-то, что у свата на фабрике?

Вася. Сын. А сестру его, Дашу, помните, тетенька замуж выдавала за лавочника. Еще, помните, Ганька-то кудрявый весь сажей вымазался.

Смуров. Помню, помню. Отец-то славный малый, честный, а мальчишку-то как обезобразили. Ведь вот отец-то его ни в чем не замечен, а сынишка-то что делает. Обругать надо человека — этакую штуку надеть. Конечно, он мальчишка, его как хошь тормоши; да за что же обезьяной-то наряжать! Как его зовут-то?